Военная политика США: региональные аспекты ч1
Батюк В.И., к.и.н., зав. сектором Стратегия национальной безопасности США в XXI веке Под военной политикой Соединенных Штатов мы рассматриваем в данной работе руководящие принципы военного строительства, которые сформулированы в Национальной оборонной стратегии и Национальной военной стратегии США. Согласно взглядам американского военно-политического руководства, американская военно-политическая стратегия, или стратегия национальной безопасности, является высшей по отношению к военной политике США. Именно в стратегии национальной безопасности формулируются те цели Соединенных Штатов на международной арене, которые должны быть достигнуты с помощью имеющихся у американского государства политических, экономических, психологических и военных средств. Таким образом, при выработке военной политики американские правящие круги руководствуются теми целями, которые определены в стратегии национальной безопасности США. Как указывается в предисловии шефа Пентагона к национальной оборонной стратегии США (март 2005 г.), «министерство обороны претворяет в жизнь установку президента на защиту свободы на передовых рубежах, как она была сформулирована в стратегии национальной безопасности» (1). Подчиненный характер американской военной политики по отношению к политике национальной безопасности заставляет нас обратиться к тем внешнеполитическим целям и задачам, которые были поставлены американскими правящими кругами в XXI веке. Важнейшая из этих задач – обеспечение однополярного мира, в котором Соединенные Штаты сохраняли бы безоговорочную гегемонию. В «Стратегии национальной безопасности», утвержденной президентом Дж.Бушем в сентябре 2002 г., говорится о том, что в условиях американского превосходства официальный Вашингтон может поставить задачу доминирования американских ценностей на международной арене: «Сегодня Соединенные Штаты обладают беспрецедентной военной мощью и огромным экономическим и политическим влиянием… мы стремимся к формированию баланса сил в интересах свободы человеческой личности: условий, при которых все нации и общества могли бы избрать для себя преимущества и вызовы политической и экономической свободы… Мы распространим мир, поощряя свободные и открытые общества на каждом континенте». В этом же документе говорится и о тех методах, с помощью которых официальный Вашингтон будет «поощрять» «свободные и открытые общества на каждом континенте»: «Мы должны создать и поддерживать нашу оборону, не имеющую равных в мире… Беспрецедентная мощь вооруженных сил Соединенных Штатов и их передовое базирование обеспечили мир в стратегически важнейших регионах планеты…. Присутствие американских сил за рубежом является одним из наиболее глубоких символов американских обязательств перед союзниками и друзьями. Проявляя готовность использовать силу для того, чтобы защитить нас и других, Соединенные Штаты демонстрируют свою решимость поддерживать соотношение сил в интересах свободы» (2). Четыре года спустя, в «Стратегии национальной безопасности» 2006 г., официальный Вашингтон пошел еще дальше, заявив о своей готовности уже не просто «поощрять», а прямо насаждать демократические режимы: «Политика Соединенных Штатов состоит в том, чтобы помогать и поддерживать демократические движения в любой стране и культуре, с тем чтобы в конце концов покончить с тиранией в нашем мире. В сегодняшнем мире фундаментальный характер режимов значит не меньше, чем соотношение сил между ними. Целью нашей политики является помощь в сотворении мира демократических, хорошо управляемых государств, которые смогут удовлетворить потребности своих граждан и вести себя ответственно на международной арене. И это – лучший способ обеспечить прочную безопасность американского народа» (3). Таким образом, американские правящие круги провозгласили целью американской внешней политики не изменение соотношения сил в мире (в пользу США), а изменение самого окружающего мира, демократизировав его по американскому образцу. Столь радикальные внешнеполитические задачи обрекают официальный Вашингтон на неизбежный конфликт с теми государствами, которые не согласны с фактическим отказом от своего национального суверенитета. В этих условиях особое значение приобретает определение региональных приоритетов внешней политики США. Региональные аспекты американской стратегии в постбиполярном мире Американская региональная политика всегда была подчинена общим стратегическим целям, сформулированным официальным Вашингтоном. Как указывает видный российский американист В.А.Кременюк, «планы глобальной стратегии США устанавливают общие цели и задачи внешнеполитического курса, определяют порядок их достижения и предписывают – в самом общем виде – средства и методы их выполнения» (4). В процессе выработки своей региональной политики правящие круги Соединенных Штатов всегда, по крайней мере, после Доктрины Монро (1823 г.) исходили из необходимости обеспечить не только надежную оборону континентальной территории США, но и военно-политическое доминирование в Западном полушарии. Что касается других региональных направлений американской политики, то их приоритетность определялась общими стратегическими установками американского руководства. После второй мировой войны в Соединенных Штатах возобладали геополитические концепции Мэхэна – Маккиндера, в соответствии с которыми Америка, являясь «мировым островом», должна, в интересах собственной безопасности, установить контроль над «евроазиатским хартлэндом». Соответственно, особое значение для США приобретал военно-политический контроль над евразийской «периферией», и прежде всего Западной Европой, Ближним Востоком и Японией. Вот что пишет об основных положениях американской региональной политики во времена «холодной войны» крупный российский ученый и политический деятель В.П.Лукин: «…Удерживая под своим контролем «римлэнд» (территории, расположенные по краям евразийского континентального массива), необходимо сохранять и приумножать доминирующее положение США в качестве неуязвимого «мирового острова». Для этого необходимо также преобладание на океанах посредством достижения стратегического превосходства в том, что касается морских вооружений. Сверхзадача всей этой ориентации состояла в том, чтобы всячески расчленять «евразийский массив», стимулировать на его просторах неустойчивую, но каждый раз возобновляющуюся ситуацию «баланса сил», конечным гарантом и опекуном которой были бы Соединенные Штаты» (5). С окончанием «холодной войны» американская элита по-новому сформулировала свои региональные приоритеты. По мнению крупнейшего современного американского авторитета в области геополитики – З.Бжезинского – после исчезновения Советского Союза «главный геополитический приз для Америки – Евразия. Половину тысячелетия преобладающее влияние в мировых делах имели евразийские государства и народы, которые боролись друг с другом за региональное господство и пытались добиться глобальной власти. Сегодня в Евразии руководящую роль играет неевразийское государство и глобальное первенство Америки непосредственно зависит от того, насколько долго и эффективно будет сохраняться ее превосходство на Евразийском континенте» (6). Комментируя изменение подходов американского истэблишмента к Евразии, российский исследователь А.Д.Богатуров обращал внимание на то, что «в начале XXI века стала отчетливо видна уже устойчивая тенденция сдвига «эпицентра» американской политико-стратегической активности к глубинным материковым частям Евразийского континента, что означает для американской внешней политики окончание двухсотлетнего периода ориентации на освоение Евразии «с моря» - военно-политической стратегии, перехваченной и перенятой Соединенными Штатами у Великобритании» (7). В условиях однополярного мира у официального Вашингтона появилась возможность сохранить и закрепить свое доминирование на «мировом материке» - за счет дальнейшего расширения НАТО, ослабления и геополитической изоляции России и усиления прямого военного присутствия Соединенных Штатов не только в евразийском «римлэнде», но и – впервые в истории – «хартлэнде». При этом американские правящие круги делают ставку на сохранение и расширение военно-политических структур в Евразии, в которых США играют руководящую роль. Те же страны, которые по разным причинам отвергают американскую гегемонию, должны подвергнуться политической изоляции и военно-политическому нажиму со стороны Америки и ее новых и старых союзников. В Стратегии национальной безопасности (март 2006 г.) региональные приоритеты Соединенных Штатов были определены следующим образом: – сохранение безоговорочного американского доминирования в Западном полушарии, которое названо в документе «передовой линией обороны американской национальной безопасности», и где официальный Вашингтон намеревается контролировать не только военную и внешнюю политику стран региона, но и их внутреннюю и экономическую политику, решительно пресекая все, что в США считают «антирыночным популизмом»; – укрепление американских позиций на Ближнем Востоке под лозунгами поддержки «усилий реформаторов добиться лучшей жизни для себя и их региона» и свержения «тираний» в Сирии и Иране; – дальнейшая территориальная экспансия НАТО за счет вступления в Альянс новых «эффективных демократий» и изоляция России, которая, по мнению составителей документа, должна, наконец, смириться с тем, что будет окружена этими «эффективными демократиями» как в Восточной Европе, так и в Центральной Азии; – укрепление японо-американского и американо-южнокорейского военного союзов, имеющих явную антикитайскую направленность; что касается Китая, то в СНБ-2006 Пекину был фактически предъявлен ультиматум – полный отказ от проведения самостоятельной военной, внешней и экономической политики как условие нормализации американо-китайских отношений (8). Таким образом, в XXI веке врагами Америки являются не те, кто угрожает национальным интересам США или их союзников, а те, кто желает сохранить свой национальный суверенитет и независимость. К числу таких врагов, в соответствии с СНБ-2006, отнесены латиноамериканские «популисты», Сирия, Иран, Китай и Россия. Несогласие с американским диктатом дает официальному Вашингтону основание отнести эти страны к «недемократическим режимам». При этом такие «традиционные союзники» Соединенных Штатов, как, например, саудовский теократический режим или египетская и пакистанская военные хунты, счастливо избежали обвинений в «недемократизме». Каким же образом американское военное ведомство собирается претворять в жизнь эту политическую установку на глобальное американское доминирование? Как указывается в национальной оборонной стратегии, основными военно-стратегическими целями США являются: – защита США от прямого нападения; – обеспечение доступа Соединенных Штатов к ключевым регионам планеты, торговым путям и глобальному морскому, воздушному и космическому пространству; – укрепление связей с союзниками и партнерами; – создание благоприятных международных условий для укрепления американской безопасности. Итак, основные военно-стратегические цели Соединенных Штатов, как они были сформулированы в Национальной оборонной стратегии, включают и существенный региональный компонент (9). Практически одновременно с Национальной оборонной стратегией, разработанной Министерством обороны США, Объединенный комитет начальников штабов подготовил Национальную военную стратегию (2004 г). В соответствии со взглядами американских военных, Национальная военная стратегия – это план действий американских вооруженных сил по претворению в жизнь Стратегии национальной безопасности и Национальной оборонной стратегии во время войны (10). «Хотя Соединенные Штаты обладают сегодня подавляющим качественным превосходством, поддержание и наращивание этого превосходства потребует трансформации – трансформации, обеспеченной за счет комбинирования технологии, интеллекта и внедрения культуры творчества и инновации во всех объединенных вооруженных силах, – указывается в документе. – Вооруженные силы должны быть в состоянии дать оценку вызовам, дать импульс инновациям и технологическим переменам, и решительно действовать при достижении национальных целей. … Объединенные силы будут использовать превосходство в разведке и информационных технологиях для наращивания превосходства в принятии решений, точности попадания и ударной силы войск. Сетевая структура управления войсками будет способна обеспечить превосходство в принятии решений за счет сбора, анализа и быстрой передачи разведывательных данных и другой нужной информации от национального до тактического уровня, с тем, чтобы использовать эту информацию для того, чтобы принимать решения и действовать быстрее противника» (11). Иными словами, современная американская военная политика направлена на сохранение безоговорочного глобального военного превосходства США и в 21 веке – и прежде всего качественного превосходства. Подводя итоги своей работы за четырехлетний период (2002 – 2006 гг.), руководство Пентагона указало на следующие важнейшие направления военного строительства в американских вооруженных силах: «Если попытаться охарактеризовать природу трансформации министерства обороны… то будет полезно рассмотреть ее как смещение акцентов для того, чтобы встретить вызов со стороны новых стратегических условий: – от угроз со стороны национальных государств – к децентрализованным угрозам сетевого характера от негосударственных врагов; – от войн против наций – к ведению войны в странах, с которыми мы не находимся в состоянии войны (убежища террористов); – от «устрашения на все случаи жизни» - к устрашению, адаптированному к угрозе со стороны государств-отщепенцев, террористических сетей и примерно равных нам по силе соперников; – от статической обороны, гарнизонных сил – к операциям мобильных, экспедиционных сил; – от недофинансированных кадрированных («пустых») сил – к полностью оснащенным и укомплектованным силам (готовым к бою подразделениям); – от крупных конвенциональных боевых операций – к разнообразным иррегулярным, асимметричным операциям; – от сил передового базирования – к перебазированию на территорию континентальных США с целью поддержки экспедиционных сил; – от кораблей, пушек, танков и самолетов – к информации, знанию и своевременным разведданным; – от статических союзов – к динамичным партнерствам» (12). Как видно, задачу сохранения глобального американского военного превосходства предполагается решить не за счет наращивания присутствия вооруженных сил США на заморских территориях, а посредством повышения мобильности, ударной мощи, гибкости и управляемости войск, размещенных на территории самих Соединенных Штатов. Тем самым официальный Вашингтон мог бы отказаться от значительной части своих обязательств перед союзниками, руководствуясь в своей военной политике исключительно американскими интересами (13). Важнейшим компонентом американской военной политики на современном этапе стал Глобальный план перебазирования, о котором президент Дж.Буш объявил 16 августа 2004 г. В соответствии с этим планом, на протяжении 10 лет предполагается переместить до 70 тыс. американских военнослужащих и до 100 тыс. членов их семей и гражданских специалистов – преимущественно с заморских баз на территорию Соединенных Штатов (14). При этом американское военно-политическое руководство предполагает сократить общее количество т.н. «главных операционных баз» (MOB), расположенных на территории их традиционных союзников в Европе и на Дальнем Востоке. Те объекты, которые Соединенные Штаты собираются развернуть на территории своих новых союзников (вроде Болгарии, Румынии и других восточноевропейских государств), проходят у американских военных по категории «объекты передового операционного базирования» (FOL) и «объекты сотрудничества в сфере безопасности» (CSL). И в первом, и во втором случаях данные объекты будут находиться в собственности тех стран, на которых они размещены. На базах типа FOL американское присутствие будет осуществляться на ротационной основе; на базах типа CSL постоянного американского присутствия не будет вообще, там будет лишь размещено американское военное имущество и запасы. География военного присутствия США при этом не претерпела за последние годы существенных изменений: основные инвестиции в строительство новых и создание старых военных баз Пентагон продолжает делать на территории государств, являющихся традиционными союзниками Соединенных Штатов (см. Приложение II). Решение о снижении американского военного присутствия в мире и общего количества постоянных американских военных баз принималось нынешним американским президентом не в результате ухудшения военно-политического положения США в мире (как это было после войны во Вьетнаме в 1970-х гг., когда официальный Вашингтон был вынужден, в условиях сокращения своих военных баз, прибегнуть к «стратегии синей воды» (15)); напротив, это решение – свидетельство абсолютной уверенности нынешней американской элиты в непоколебимости военно-политических позиций «единственной сверхдержавы». Принимая такое решение, руководящие деятели администрации Дж.Буша исходили из того, что американские вооруженные силы должны применяться прежде всего против «тиранов» из «оси зла», угнетающих «свободолюбивые народы». И стоит только с американской военной помощью свергнуть этих тиранов, освобожденные народы незамедлительно сделают выбор в пользу «демократии», что избавит Вашингтон от необходимости тратить огромные силы и средства и, в том числе, привлекать многочисленные вооруженные силы, для постконфликтного урегулирования. «Буш пришел к власти, резко критикуя администрацию Клинтона за использование вооруженных сил для решения таких несвойственных им задач, как «строительство наций», – указывает в этой связи С.М.Рогов. – По утверждению республиканских стратегов, задача вооруженных сил заключалась в том, чтобы вести войну, а не заниматься миротворчеством» (16). По мнению руководства Пентагона, готовность вооруженных сил США выполнить
поставленные перед ними задачи будет во многом зависеть от их способности не
только применять новейшие информационные технологии в рамках т.н. «революции в
военном деле» (17), но и овладеть «культурой трансформации», отказавшись от
устаревших стратегических, оперативных и тактических подходов. Понимая
«трансформацию» как некий обращенный в будущее процесс, руководители Пентагона
сформулировали следующие цели трансформации американских вооруженных сил: Руководство Пентагона неоднократно подчеркивало в этой связи, что трансформация – это «ключевой компонент американской оборонной стратегии» (19). Важнейшим составным компонентом трансформации стала концепция «сетевой войны», которая начала разрабатываться еще в 1990-х гг., но была взята на вооружение при нынешней администрации. Суть концепции состоит в следующем: основная угроза безопасности США исходит не от регулярных армий, а от негосударственных врагов Америки, таких, как террористические и криминальные группировки, участники которых объединены не в иерархические, а в сетевые структуры. В таких структурах отсутствуют выраженные руководящие центры и преобладают не вертикальные, а горизонтальные связи. Вооруженные силы Соединенных Штатов должны быть готовы взять верх в борьбе с этим новым врагом, осуществив переход из индустриального в информационный век (20). Как указывается в докладе «Ведение сетевой войны», подготовленном Управлением трансформации, внедрение сетевых структур и организационных принципов в американские вооруженные силы позволит обеспечить американское военное превосходство за счет: – улучшения информационного обмена между подразделениями, экипажами и даже отдельными военнослужащими; – повышения на этой основе качества информированности о ситуационной обстановке; –- лучшей синхронизации, более тесного сотрудничества и, как следствие, повышения устойчивости в бою и скорости прохождения команд (21). Концепция сетевой войны не осталась лишь разработкой кабинетных стратегов. Так, в Ираке впервые в боевых условиях были опробованы т.н. ударные боевые группы бригадного состава. Американские военные эксперты, говоря об ударной бригаде, обращают внимание прежде всего на ее новаторскую организационную структуру, в соответствии с которой данное соединение располагает намного бóльшими возможностями по сбору разведывательной информации, чем «традиционные» армейские бригады. В составе ударной бригады (помимо штатной разведроты) имеется также эскадрон рекогносцировки, наблюдения и целеуказания (РНЦУ). На вооружении эскадрона находятся собственные беспилотные летательные аппараты (БПЛА), однако сбором разведданных будут заниматься не только роботы и средства радио- и радиотехнической разведки, но и военнослужащие разведвзводов эскадрона РНЦУ, а также специально подготовленные солдаты-разведчики, которые входят в экипажи всех боевых машин бригады. В целом, хотя численность ударной бригады превосходит численность легкой пехотной бригады лишь на 29% (2,705 чел. против 3,498 чел. в ударной бригаде), ударная бригада имеет в четыре раза больше разведывательных взводов, чем легкая пехотная бригада. Все это, как полагают американские аналитики, позволит командованию ударной бригады принимать решения на основании тех разведданных, которые собрали разведчики бригады, действующие в ее боевых порядках, и не зависеть от информации от вышестоящего командования; действовать инициативно, исходя из быстроменяющейся обстановки на поле боя (22). Распоряжения командования будут мгновенно доводиться до сведения подчиненных: до 75% боевых машин бригады подсоединены к локальной информационной сети (23). По замыслу американских военных, ударная бригада должна в течение 72 часов действовать в отрыве от главных сил против любого – традиционного или нетрадиционного (партизаны, повстанцы, террористы) – противника, в ходе конфликта любой степени интенсивности, от традиционной войны до миротворческой операции, и на любой местности, включая густонаселенные городские районы с недружественным населением (24). Еще одно организационное новшество, опробованное в ударной бригаде – это модульный принцип ее организационно-штатной структуры. Подразделения поддержки и боевого обеспечения выведены за штат бригады, а в ее состав включены исключительно боевые и разведывательные подразделения (поэтому она, собственно, и называется «ударной боевой группой бригадного состава»). В Министерстве обороны США считают необходимым распространить «модульный» принцип на все сухопутные войска, морскую пехоту, армейскую авиацию и национальную гвардию, что, по оценкам американских военных, должно привести к общему увеличению численности бригад в американских вооруженных силах с 41 единицы (до начала реформы) до 70. Таким образом, за счет упорядочивания тыловых служб будет существенно увеличена численность боевых подразделений и, соответственно, боеспособность американских войск (26). Концепция «ударной боевой группы бригадного состава» была опробована, как уже было сказано, в боевой обстановке в Ираке. Первая ударная бригада американской армии, созданная на базе 1-й бригады 25-й пехотной дивизии, в течение последних полутора лет действует в районе Мосула, на северо-востоке страны. Американское командование дает высокую оценку боевой эффективности ударной бригады, достигнутой за счет более совершенной системы C4I (командование, контроль, коммуникации, компьютеры, разведка: command, control, communications, computers, intelligence) (27). В ходе военных действий была испытана и цифровая система боевого управления бригадного уровня (FBCB2). Эта компьютеризированная система основана на использовании спутниковой навигационной системы GPS, установленной на наземных и воздушных боевых машинах. Она объединена в защищенную локальную сеть и позволяет как командованию, так и боевым подразделениям получать информацию о боевой обстановке в реальном режиме времени (28). Достигнутое благодаря трансформации качественное военное превосходство американских вооруженных сил должно, по мнению военно-политического руководства США, обеспечить их глобальное военное доминирование при сокращении массированного военного присутствия за рубежом. «На смену избирательному размещению военных баз в экономически или геополитически важных для США регионах мира (Западная Европа, Ближний Восток, Япония и Корея) приходит тотальный охват земного шара американскими войсками, – отмечает в этой связи российский исследователь Д.А. Володин. – Части США появятся или уже появились в таких новых для себя регионах, как Африка, Юго-Восточная Азия, Центральная Азия, Восточная Европа, Южная Азия… Существенную роль в решении о начале масштабной перестройки американских вооруженных сил сыграли также новые возможности, появившиеся в результате так называемой «революции в военной области». Одним из главных результатов этой революции стала способность вооруженных сил США вести дистанционную, бесконтактную войну, используя высокоточное оружие, боевую технику, созданную с применением технологии «стелс», новейшие системы коммуникаций и управления» (29). Перемены в американской военной политике не могли не сказаться и на отношениях между Соединенными Штатами и их союзниками по Североатлантическому Альянсу. С точки зрения официального Вашингтона, основные угрозы национальной безопасности США сконцентрированы не в Европе, а в других регионах планеты. Вот почему политика официального Вашингтона по отношению к своим союзникам по НАТО будет во все большей степени строиться по принципу использования их военных возможностей для создания под американским военно-политическим руководством «коалиций желающих и мóгущих», способных решать разнообразные военно-политические задачи за пределами традиционной зоны ответственности Альянса. В ходе пражского саммита НАТО (ноябрь 2002 г.) Соединенные Штаты сумели провести такое решение о трансформации НАТО, которое позволило, с одной стороны, укрепить американское лидерство в Альянсе, а с другой – использовать наиболее боеготовые элементы европейских армий в операциях вне традиционной зоны ответственности Альянса. По замыслу официального Вашингтона, эти элементы должны быть сведены в так называемые Силы реагирования НАТО, решение о создании которых было принято в Праге под мощным американским нажимом. В октябре 2006 г. было завершено создание Сил реагирования НАТО (СР НАТО), состоящих из 21 тыс. человек и включающих сухопутный компонент в виде одной бригады, способной высадить десант на занятое противником побережье; морской компонент, включающий авианосную ударную группу; и авиационный компонент, способный провести до 200 самолето-вылетов в день. Кроме того, в СР НАТО входят и подразделения спецназначения, способные действовать в тылу врага (30). В последнее время в американских политико-академических кругах активно обсуждается идея о расширении глобальных связей Североатлантического Альянса, о превращении последнего из НАТО в ГТО (Global Treaty Organization); в частности, в поддержку этой инициативы активно выступил американский посол в НАТО В. Нуланд. Предполагалось, что в ноябре 2006 г., в ходе рижского саммита, руководство Альянса получит мандат на разработку концепции реформы взаимоотношений с американскими союзниками, находящимися вне евроатлантического региона (такими, как Австралия, Новая Зеландия, Южная Корея, Япония и др.). Этого, однако, не случилось: правда, главы внешнеполитических ведомств вышеназванных стран впервые в истории приняли участие во встрече министров иностранных дел Альянса 26 января 2007 г. на правах «глобальных партнеров» – но дальше этого «глобальное партнерство» не пошло (31). Существенные перемены претерпели и отношения между США и их крупнейшим союзником на Дальнем Востоке – Японией. Американские круги придают огромное значение сохранению и укреплению японо-американского военного союза, который, по их мнению, продолжает оставаться краеугольным камнем стабильности в Азиатско-Тихоокеанском регионе (32). В то же время официальный Вашингтон стремится адаптировать Японо-американский Договор о взаимной обороне 1960 г. к новым, постбиполярным, историческим условиям. Так, американской стороне удалось включить в повестку дня Японо-американского консультативного комитета по вопросам безопасности такие вопросы, как участие японских сил самообороны в проведении миротворческих операций в Ираке и Афганистане, нераспространение ядерного оружия на Корейском полуострове и сотрудничество двух стран в противоракетной обороне (33). Судя по всему, творцы нынешней американской военной политики не испытывали и тени сомнения в том, что американская гегемония в мире – это навсегда; Америка и сама в состоянии сокрушить всех своих врагов; Вашингтону, собственно говоря, нужны не полноценные союзники, а сателлиты, доделывающие за американцами грязную работу (вроде окончательного умиротворения в очищенном от талибов Афганистане, где именно Североатлантический Альянс (под сильнейшим американским нажимом) возглавил Международные силы содействия безопасности (ИСАФ)). Действительность, однако, как будет показано ниже, не оправдала ожиданий американских правящих кругов. Объединенные командования ВС США в условиях трансформации Особую роль в решении задачи глобального американского военного доминирования играют Объединенные командования ВС США, на которые возложено оперативное управление всеми родами войск и видами американских вооруженных сил на заморских территориях. К основным задачам этих командований относятся: – текущее оперативное управление войсками, находящимися в их оперативном подчинении, обеспечение их боевой подготовки; – планирование боевых операций в соответствующих регионах; – в случае войны, вооруженного конфликта или чрезвычайной ситуации – командование соединениями и частями всех видов вооруженных сил США, находящимися в их оперативном подчинении; – обеспечение межведомственной координации различных американских «силовых» структур; – поддержание связей и контактов, обеспечение боевого взаимодействия с вооруженными силами союзников США. Особое значение придается обеспечению эффективной координации и боевого взаимодействия различных видов вооруженных сил в конкретных операциях. И в новых исторических условиях, после окончания «холодной войны», Европейское командование (EUCOM), по замыслу американского военно-политического руководства, призвано сохранить свое значение как важнейшее региональное командование американских вооруженных сил. Но для этого расквартированные в Европе американские войска должны претерпеть самую глубокую трансформацию. В настоящее время в подчинении Европейского командования находится V корпус сухопутных войск США, куда входят 1-я пехотная и 1-я танковая дивизии, 12-я авиационная бригада, 18-я бригада военной полиции, 22-я бригада связи, 69-я бригада ПВО, 130-я саперная бригада, 205-я бригада военной разведки и корпусная артиллерия, части тылового обеспечения. Кроме того, Европейскому командованию напрямую подчиняется Южноевропейская воздушно-десантная тактическая группа, куда входит 173-я воздушно-десантная бригада, а также некоторые другие части и военные объекты в Европе. В подчинении командования ВВС США в Европе находятся 3-я и 16-я воздушные армии, где проходят службу 42 тысячи военнослужащих, резервистов и гражданского персонала. На вооружении у них находятся 220 истребителей, штурмовиков, транспортных самолетов и заправщиков. Командованию ВМС США в Европе подчиняется 6-й флот (10.000 моряков) (34). Эту военную группировку, а также возглавляющую ее командно-штабную структуру, в Пентагоне считают слишком громоздкой и не отвечающей требованиям времени. В результате объединения командно-штабных ресурсов Европейского командования с боевыми возможностями V корпуса предполагается сформировать новое командование – 7-ю армию. После завершения трансформационных процессов в подчинении 7-й армии будет 8 отдельных организаций (в настоящее время Европейскому командованию подчиняется 20 организаций) и две бригады постоянного базирования – ударная боевая группа бригадного состава (Вильчек, ФРГ) и воздушно-десантная бригада (Винченца, Италия). Размещение третьей бригады предполагается осуществлять по принципу ротации. Ее главной функцией будет поддержка Восточноевропейской тактической группы. Штаб-квартира Европейского командования располагается в Гейдельберге (ФРГ). Таким образом, это – единственное американское командование, чей штаб расквартирован за пределами Соединенных Штатов. Разумеется, американские войска в Европе не остались в стороне от пентагоновских планов глобальной передислокации ВС США. В 2006 г. командование 1-й пехотной дивизии и расквартированная в Германии бригада этой дивизии были переведены на территорию Соединенных Штатов. Туда же будет перебазирована вторая бригада 1-й пехотной после завершения ее пребывания в Ираке. Авиационная бригада 1-й бронетанковой дивизии уже переведена в США (в настоящее время две общевойсковые бригады 1-й бронетанковой проходят службу в Ираке; после завершения своего пребывания в стране и они будут перебазированы в Соединенные Штаты). Вместо 1-й пехотной и 1-й бронетанковой дивизий в августе 2006 г. в ФРГ (г. Вильчек) была развернута ударная боевая группа бригадного состава численностью 3,5 тыс. военнослужащих (35). Процесс трансформации американских сухопутных войск в Европе предусматривает также формирование боевой авиационной бригады, которая, подобно «ударной боевой группе бригадного состава», будет построена по модульному принципу, т.е. в нее будут включены исключительно боевые и разведывательные подразделения. Формирование боевой авиационной бригады предполагается завершить в 2007 г. В ходе трансформации американских ВВС в Европе завершена передача авиабазы «Рейн-Майн» немецкой стороне, а командование 16-й воздушной армии переведено на авиабазу в Рамштайне. Американские военно-воздушные силы в последние годы расширили свое сотрудничество с союзными и партнерскими странами. Большую помощь американские ВВС в Европе оказывают Центральному командованию, в интересах которого действуют четыре из десяти эскадрилий (в том числе практически все военно-транспортные самолеты класса С-130), находящихся в подчинении Европейского командования. В настоящее время Европейский центр воздушных операций также перебазирован в Ирак (36). Европейское командование активно участвует в контртеррористических операциях в Афганистане и Ираке, оказывая развернутым там войскам (как американским, так и войскам коалиции) командно-штабную и тыловую поддержку. Южноевропейская тактическая группа Европейского командования и 173 воздушно-десантная бригада сформировали 76-ю многонациональную межвидовую тактическую группу под американским командованием в Афганистане. Одновременно штаб 5-го корпуса и две боевые группы бригадного состава из 1-й бронетанковой дивизии составили основу многонациональных сил в Ираке. В ходе операции в Ираке Европейское командование оказало большую помощь развернутым в стране польским сухопутным войскам, участвуя в переподготовке польских унтер-офицеров и офицеров (37). Большую роль в ходе операций в Афганистане и Ираке сыграли и складские запасы Европейского командования, которые были в ходе этих операций в значительной мере израсходованы и нуждаются в срочном пополнении. Немалый вклад в усилия Пентагона в деле борьбы с международным терроризмом вносит Американское командование специальными операциями в Европе. Расквартированные в Европе американские силы спецназначения принимали участие в операциях на Балканах, в Афганистане и Ираке. В Пентагоне полагают, что, американский спецназ в Европе должен стать образцом для сил спецназначения СР НАТО. В настоящее время эти силы проходят подготовку именно в тренировочном центре командования специальных операций в Европе. По мнению Европейского командования, американский командующий специальными операциями мог бы по должности возглавлять и силы спецназначения СР НАТО (38). Борьба с международным терроризмом предъявляет особые требования к разведке. В рамках программы трансформации Европейского командования создается Объединенный центр разведывательных операций в Европе, подчиненный оперативному отделу Европейского командования. В его задачу входит координация усилий американской военной разведки на уровне ТВД. Другой важнейшей миссией Объединенного центра является налаживание сотрудничества с союзниками по НАТО в сфере разведки: предполагается дополнить американское технологическое превосходство знаниями культурно-лингвистического характера, которыми располагают американские союзники и партнеры. В дальнейшем предполагается укрепить аналитическую составляющую Объединенного центра, что позволит более интенсивно осуществлять обмен разведывательной информацией как с другими американскими шпионскими ведомствами, так и со спецслужбами союзных стран (39). В настоящее время из числа СОЮЗНЫХ государств американские военные поддерживают наиболее тесные и разносторонние контакты с Великобританией. Огромное значение для американо-британского военного сотрудничества представляет тот факт, что Лондон целиком и полностью поддержал решения официального Вашингтона о вторжении в Афганистан и Ирак, и направил наиболее крупные и хорошо подготовленные воинские контингенты в поддержку американских войск в этих странах. Как указывается в «Quadrennial Defense Review Report», четырехлетнем военном обозрении министерства обороны США, «Соединенные Штаты высоко ценят свои уникальные отношения с Соединенным Королевством…, чьи силы стояли плечом к плечу с американскими войсками в Афганистане, Ираке и других операциях. Эти тесные военные отношения – пример для подражания для того сотрудничества, которое Соединенные Штаты стремятся установить с союзниками и партнерами во всем мире» (40). На территории Великобритании размещен американский радар системы предупреждения о ракетном нападении, который является важнейшим элементом национальной системы противоракетной обороны Соединенных Штатов. В феврале 2003 г. британское правительство дало согласие на модернизацию этого объекта (41). Из других государств т.н. «старой» Европы наиболее тесные связи в военной сфере США поддерживают с Германией, Италией и Испанией. На территории Германии развернута крупнейшая американская группировка сухопутных войск и военной авиации, и в дальнейшем, в соответствии с планами трансформации американских вооруженных сил, предполагается активно использовать ту уникальную инфраструктуру, которая была создана Пентагоном на территории ФРГ на протяжении последних 60 лет. Даже после завершения передислокации 1-й пехотной и 1-й танковой дивизий из Германии в США на территории ФРГ сохранится ряд главных операционных баз, на которых будут размещены на постоянной основе американские подразделения и военные объекты. Среди них – Вильчек (ударная бригада), Рамштайн и Шпангдалем (16-я воздушная армия), Штутгарт (подразделение сил спецназначения ВМС). Колоссальные складские помещения с американским военным имуществом в Европе, созданные в годы «холодной войны», также размещены преимущественно в Германии. В строительство и реконструкцию своих военных баз на территории ФРГ Пентагон предполагает инвестировать только в 2007 ф.г. свыше 210 млн. долл. (42). На территории Италии также размещен целый ряд важнейших объектов Европейского командования. Это – Винченца-Авиано (173-я воздушно-десантная бригада), Сингорелла, Гаэта и Неаполь (6-й флот). Только на развитие комплекса баз в районе Винченцо-Авиано Пентагон запрашивает на 2007 ф.г. 306 млн. долл. (43). Готовность американского военно-политического руководства инвестировать столь значительные средства в развитие американских объектов на территории Италии объясняется как традиционно тесными военно-политическими связями с этой страной, так и ее чрезвычайно выгодным географическим положением, близостью к жизненно важным с точки зрения национальных интересов США регионам Северной Африки и Ближнего Востока. В новых исторических условиях, однако, Европейское командование уделяет все больше внимание странам на востоке Европы и на территории постсоветского пространства. Польша, крупнейшая восточноевропейская страна, рассматривается официальным Вашингтоном как один из самых преданных и проамерикански настроенных союзников из числа новых членов НАТО. Достаточно сказать, что Польша направила в Ирак самый крупный (после американского и британского) воинский контингент. В сентябре 2003 года поляки приняли командование международными миротворческими силами в южной и центральной части Ирака. В настоящее время численность польских войск там составляет 1,5 тыс. чел. – третий по численности национальных контингент в составе миротворческих сил в Ираке после американского и британского (44). Большое значение для американо-польских отношений имеет готовность официальной Варшавы разместить на своей территории важный компонент европейской части системы американской ПРО – батарею из 10 противоракет класса GBI. Предполагается, что площадь объекта составит около 243 га, численность личного состава – до 200 человек, не считая охраны (45). Особое место в трансформационных планах Европейского командования занимают два новых союзника по НАТО – Болгария и Румыния. 28 апреля 2006 г. в ходе встречи натовских министров иностранных дел в Софии было подписано американо-болгарское соглашение, в соответствии с которым американские военные будут расквартированы на военно-воздушной базе в Безмере, на полигоне в Новом Селе близ турецкой границы и на аэродроме «Граф Игнатиево» в центральной части страны. Примечательно, что это соглашение позволяет США перебрасывать войска с баз в Болгарии для выполнения боевых задач в третьих странах, консультируясь с болгарским правительством, но, при необходимости, без особого разрешения Софии. Основной функцией новых американских баз в Болгарии наверняка станет упрощение переброски войск в зоны конфликтов на постсоветском пространстве. В остальное время они будут использоваться в качестве центров военной подготовки для часто сменяющих друг друга подразделений, а также в качестве складов для снабжения дислоцированных восточнее войск. Все три базы будут использоваться совместно с болгарскими войсками (46). Аавиабаза «Михаил Когальничеану», которую Европейское командование собирается развернуть на территории Румынии, будет иметь статус «объекта передового операционного базирования» (FOL). Именно на этой базе предполагается разместить командование Восточноевропейской общевойсковой тактической многонациональной группы (Eastern European Task Force). Ее костяк должна составить американская ударная бригада, которая будет там размещена по принципу ротации. Европейское командование полагает, что Восточноевропейская общевойсковая тактическая многонациональная группа «будет способствовать улучшению планирования, координации и сотрудничества в области безопасности и взаимодействия союзников на территории Евразии и кавказского региона» (47). Между тем американское военное проникновение на Кавказ стало уже свершившимся фактом. В рамках программы «Поддержка и стабильность» Европейского командования вооруженным силам Грузии была оказана большая военно-техническая помощь – формально для обеспечения участия грузинских ВС в составе коалиционных сил в Ираке. Американские военные рассматривают сотрудничество со своими грузинскими коллегами как образец для других аналогичных программ, направленных на «обеспечение мира и стабильности и противодействие терроризму» (48). Еще одним примером проникновения Европейского командования в регион Кавказа и Центральной Азии является «Инициатива «Каспийская стража»», в рамках которой США оказывают помощь вооруженным силам Азербайджана и Казахстана. Эта помощь включает обучение специалистов (в том числе с целью повышения эффективности противодействия наркотерроризму), поставки оборудования, модернизацию судов и средств связи. Сотрудничество направлено на совершенствование специальной морской подготовки военнослужащих этих двух прикаспийских стран, а также на повышение их эффективности в обнаружении ОМУ, увеличение их способности к быстрому реагированию, дальнейшему обустройству границы. В странах Балтии в интересах американских ВВС могут быть задействованы аэродромы Лиелварде в Латвии, Паюостис и Зокняй в Литве, Эмари в Эстонии. На некоторых из них уже проведены необходимые работы по приведению их к стандартам НАТО, а также по подготовке ВПП для приема тяжелых военно-транспортных самолетов. В настоящее время на литовской авиабазе Зокняй на ротационной основе размещаются авиационные подразделения стран альянса, задачей которых является охрана воздушного пространства стран Балтии. Из числа прибалтийских военно-морских объектов наибольший интерес для США представляют порт Мууга (Эстония), порт и ВМБ Клайпеда (Литва), ВМБ Лиепая (Латвия). В первых двух завершены строительные работы по удлинению причального фронта, расширению площади складских помещений и наращиванию возможностей по складированию грузов в целях создания условий для временного базирования кораблей ОВМС НАТО. При проведении мероприятий совместной ОБП ВС США, НАТО и стран Балтии активно используются полигон Пабраде (Литва) и учебный центр сухопутных войск Адажи (Латвия). Перспективными планами предусматривается дальнейшее совершенствование их оборудования. В частности, в Адажи намечается увеличить территорию полигона, модернизировать объекты инфраструктуры и оснастить этот центр современными тренажерами различного назначения. В рамках реализации программы «Балтнет» развернуты и введены в действие региональный (Кармелава, Литва) и национальные Центры системы контроля воздушного пространства и управления воздушным движением (Эстония - в районе Эмари, Латвия – в районе Риги). Завершены исследования по определению необходимого количества радиолокационных постов ПВО и оптимального варианта их размещения на территориях стран Балтии. По оценке западных экспертов, в состав системы должны войти восемь развертываемых в обеих странах постов ПВО, оснащенных современными трехкоординатными РЛС американского производства. Два из них – Келлавере (Эстония) и Аудрини (Латвия) – уже введены в эксплуатацию и функционируют в дежурном режиме. Они оснащены американской многофункциональной радиолокационной станцией AN/TPS-117, способной обнаруживать и сопровождать до 800 воздушных целей одновременно на дальности до 370 км (49). Тихоокеанское командование США (PACOM) отвечает за планирование операций, управление и, в случае войны, командование американскими вооруженными силами в районе, охватывающем примерно половину площади земного шара (169 млн. кв. км.), где проживает около 60% всего населения Земли. Зона ответственности этого командования простирается от Северного ледовитого океана до Антарктиды, а с востока на запад – от восточного побережью Африки до тихоокеанского побережья Северной и Южной Америк. Обеспечение безопасности Гавайского архипелага и тихоокеанских владений США также возложено на Тихоокеанское командование. Штаб-квартира Тихкома – база Кэмп Смит, штат Гавайи. В этом громадном регионе находятся государства, перед которыми у США имеются союзные обязательства: Американо-филиппинский Договор о взаимной обороне 1952 г.; АНЗЮС (Австралия – Новая Зеландия – Соединенные Штаты), 1952 г.; Американо-южнокорейский Договор о взаимной обороне 1954 г.; Договор о коллективной обороне в Юго-Восточной Азии между США, Францией, Австралией, Новой Зеландией, Таиландом и Филиппинами и Американо-японский Договор о взаимной обороне 1960 г.), а также те страны, которые официальный Вашингтон рассматривает как своих основных геополитических и идеологических противников (КНР и РФ). В его оперативном подчинении находятся около 300 тыс. американских военнослужащих, в том числе и 100 тыс. чел. сил передового базирования. В настоящее время Тихоокеанскому командованию подчиняются следующие оперативные соединения: – 25-я легкопехотная дивизия (Гавайи); – I тактическая экспедиционная группа морской пехоты (Калифорния)·; – III тактическая экспедиционная группа морской пехоты (Япония). Помимо сухопутных сил и ВВС, Тихоокеанскому командованию подчинены: 3-й и 7-й Флоты (190 боевых кораблей и кораблей поддержки, 1400 самолетов и 213 тыс. моряков, морских пехотинцев и гражданских служащих, расквартированных на 35 базах на территории США и за их переделами), а также 5-я, 7-я, 11-я и 13-я воздушные армии. В распоряжении Командования специальными операциями в Тихоокеанском регионе находится отдельная общевойсковая тактическая группа (50). Смотрите также | |
|
| |
| Просмотров: 9209 | | |
| Всего комментариев: 0 | |