| Интервью командующего Береговой охраной США 14.09.2011 NavyTimes Удастся ли Береговой охране США оправдать девиз "Всегда готов" в период беспрецедентного дефицита государственного бюджета, не растеряв численность, квалификацию личного состава и материальную часть? Командующий БОХР США адмирал Боб Папп 14 сентября рассказал корреспондентам NavyTimes об актуальных проблемах своего ведомства.
По моей оценке – останется как сейчас. И я сделаю для этого все, что смогу... Чтобы мы как минимум сохранили численность. В начале 1990-х годов у нас служили 42000 человек, в девяностые мы потеряли примерно 6000. После 11 сентября 2001 года восстанавливаемся. С 2001 года страна выделила нам средства на приобретение 6000 служащих, но так мы всего лишь вернулись к уровню девяностых годов, а обязанностей у нас теперь куда больше, чем в девяностые. Надеюсь, мы сможем доказать администрации президента и Конгрессу, что нам нужны все и каждый, кто у нас есть. Увы, при этом мы столкнемся с проблемой очень ограниченного бюджета. – Не планируете ли Вы установить предельный срок службы и правила увольнения для сотрудников БОХР, имеющих право на службу без отставки? Сейчас в БОХР высочайший за 40 лет уровень заключения повторных контрактов на дополнительный срок службы. Наша система рядового и сержантского состава устроена так, что если сотрудники справляются, они могут служить по 30 лет. И, увы, многие так и делают. Когда три года назад мы ввели программу увольнения в первую очередь, мы рассчитывали, что по ней уйдут служащие с правом на отставку. Они остались, а вместо них ушли многие старшины 3-го класса, потому что не видели возможностей продвижения по служебной лестнице. В итоге мы ввели специальные ревизии среди приближающихся к отставке сотрудников и искали тех из них, кто выходил на работу просто чтобы дотянуть до своего последнего дня на службе. И по мере того, как эти люди нас покидали, молодежь получила более тысячи очередных званий. Но мы не хотим делать никаких кардинальных шагов. Если ситуация не изменится и сотрудники вдруг начнут увольняться, мы останемся один на один с персоналом, который не сможет служить. Так что стараемся действовать очень взвешенно. – То есть сейчас введение предельного срока службы не рассматривается? Не в том виде, как это у нас однажды было. У нас был предельный срок для каждой категории денежного довольствия, и мы поняли, что если ввести предельный срок для старшины второго или первого класса, в особенности среди специалистов авиации, где традиционно очень медленная текучка, можно потерять толковых людей. Так что этим механизмом надо пользоваться благоразумно. Мы стараемся отойти от него и создать систему, которая не обязательно дублирует офицерскую, потому что для офицеров у нас жесткая пирамида, и это очень хорошо, но иногда это одновременно и ее недостаток. В отношении рядовых и сержантов мы хотим обеспечить стабильную текучку кадров, чтобы в ней не было больших пауз. – Будут ли военные должности и далее переводиться в гражданские? Среди прочих проблем я обратил внимание на тот факт, что ротация личного состава у нас проводится слишком часто, поэтому я собираюсь в рамках кампании Steady the Service увеличить продолжительность службы на одном месте. Мы начнем с готовых к развертыванию спецвойск и сократим частоту переводов. Это даст нам возможность расширить опыт и улучшить профессиональные навыки личного состава. Пару лет назад БОХР во время одной поисково-спасательной операции среагировала не так эффективно, как, на мой взгляд, ей положено, и когда мы обратились в ответственный командный центр, оказалось, что там на дежурстве находятся три оперативных специалиста с общим опытом работы 13 месяцев. Так что отобрать какие-то должности и превратить их в гражданские – идея хорошая, это сохранит преемственность. К тому же гражданские помогут в подготовке военных в ходе ротации. – Будут ли изменены темпы ротации других служащих ведомства? Мы взялись за БОХР в целом. Я начал с адмиралов. На мой взгляд, адмиралы, в особенности начальники районов, сменялись на должностях слишком часто. Были такие места, на которых мы держали людей всего год. За год вряд ли можно изучить зону ответственности, а ведь еще надо устанавливать отношения с промышленниками и общественностью. Поэтому когда чуть больше года назад я занял пост командующего, то поручил увеличить этот срок до двух минимум, а в некоторых случаях трех лет. То же самое в прошлом году мы сделали с командирами. Проанализировали, где можем увеличить сроки службы, кого выдвинуть на продвижение, и в итоге на одних трансферах командиров сэкономили пару миллионов долларов. Потом мы стали применять этот принцип среди рядового и старшинского состава. И я получил отчет, что в этом году экономия на переводах составила 20 миллионов, просто потому, что люди стали реже менять места службы. Раз уж на военных тратится столько денег, чтобы перевезти их на место, на обучение в пути, на все остальное, то рассчитываешь, что затраты оправдаются. А они не оправдаются, если человек через год, два или даже три попадет куда-то еще. – В БОХР за три прошлых месяца уволены три командира, эта цифра значительно превышает среднее количество увольнений в квартал за три прошлых года. Каковы сопутствующие факторы? Вызывают ли у Вас озабоченность эти увольнения? Я озабочен тем, чтобы наши командиры вели себя согласно высочайшим стандартам поведения из всех возможных и являлись личным примером своим подчиненным. Мы наделяем их большой ответственностью. И мы должны помнить о том, что служат у нас люди, а люди иногда склонны ошибаться. Я изучаю каждый случай увольнения, и не думаю, что могу сказать, будто у них есть какой-то общий мотив. Вот общее заявление на этот счет, если не вдаваться в детали прецедентов. – Вводятся ли изменения в систему проверок командирского состава ведомства? В прошлом году мы ввели ревизии всех командных должностей в Береговой охране, чтобы определить лучших сотрудников. Кроме того, мы постараемся, чтобы каждый офицер на командной должности участвовал в учебных программах. Я себе это представляю как систему ключевых и профильных программ. Есть определенные ключевые курсы, которые пройдет каждый офицер на командной должности. Если же он собирается стать командиром авиабазы, района или катера, ему предстоят еще и специальные программы обучения. Мне нужно удостовериться, что в распоряжении каждого нашего командира есть все инструменты, которые нужны ему или ей для достижения успеха. Проверки – первый шаг, учебные программы – второй, далее идет мониторинг начиная с уровня командиров, то есть проверки на местах, такое слегка навязчивое руководство, которое гарантирует нам, что все обязанности исполняются. В этом году проверки пройдут все. Предположу, что к началу 2013-го финансового года будет создан список основных курсов, а затем предстоит чуть более сложная задача – встроить в эти курсы занятия по военной специализации. – Собираетесь ли Вы убрать "омлет" (сленговое название узоров в форме позолоченых дубовых листьев - прим. ред.) с офицерских фуражек? Раз командир несет службу вместе со своими людьми, с какой стати на козырьке его фуражки должен быть этот "омлет"? Почему офицер должен выглядеть не как его подчиненный? И потом, честно говоря, офицеры с "омлетом" на фуражках на боевой службе напоминают кучку капитанов из яхт-клуба. Я горжусь тем, что ношу ту же форму, что и мои люди. И одной из моих первых задач на посту было заполучить такую фуражку, как у моих подчиненных. На фуражках есть металлические знаки. Если подчиненные по четырем звездам не догадаются, что я командующий, то вряд ли им поможет "омлет". – Какие еще изменения планируется внести в форму служащих? Форма – часть общего культурного процесса, над которым я работаю. Когда я еще вступал в должность, меня беспокоил тот факт, что за несколько лет мы потеряли в катастрофах 14 летчиков. Что пару раз мы врезались в гражданские суда. Что потеряли на учениях специалиста по правоприменению на море 3-го класса Шона Линна из опергруппы морской безопасности Нью-Йорка. Думаю, таких вещей у нас быть не должно. И одной из общих предпосылок всех этих эпизодов последних лет, которые я изучал тогда и к которым возвращаюсь по ходу моей карьеры, является невнимание к деталям. Как культивировать культуру внимания к мелочам? Во-первых, все, кто поступает к нам на службу, какую бы то ни было, проходят базовую подготовку. Учатся носить форму. Это и есть внимание к деталям. Я подметил, в том числе и в отношении этих прецедентов, что командиры на кораблях решают, будто можно игнорировать политику командующего БОХР в отношении служебной формы. Это задает атмосферу на корабле, и в конечном итоге младшие по званию перестают обращать внимание и на другие мелочи. У меня есть поговорка, что избирательное послушание к нему же и приводит. Если офицер в командной должности демонстрирует избирательное послушание, подчиненный отлично выучит этот урок. Разумно предположить, что ни один старший офицер не захочет, чтобы его подчиненный сам решал, по каким правилам служить. Если у меня грязная форма или я ношу что-то, чего носить нельзя, какой пример я подаю служащим Береговой охраны? В общем, для меня это взаимосвязанные и глубокие проблемы. Я хочу, чтобы Береговая охрана была организацией профессионалов. Не хочу выступать с речами на похоронах из-за того, что мы убиваем людей на учениях. Такие вещи начинаются с сотни мелочей. И одна из них – то, как ты носишь свою форму. – Будут ли введены в БОХР стандарты физического состояния служащих? Этот вопрос задают мне везде, где я выступаю. И уже много лет я отвечаю, что, на мой взгляд, твоя форма – твоя личная ответственность. 30 лет подряд я встаю в полпятого утра, бегаю и делаю гимнастику, потому что я офицер и у меня есть обязательство быть здоровым и готовым к исполнению служебного долга. Но я не хотел бы вводить отдельную программу для личного состава, по-моему, у него и так дел хватает. Один главный корабельный старшина убеждает меня в обратном. Проблема в том, чтобы сделать программу адекватной и объективной. И вот главный корабельный старшина БОХР США Майкл Левитт работает над такой программой, мы собираемся привлечь к этому делу медиков. В апреле и октябре все наши служащие взвешиваются, в марте и сентябре спортзалы переполнены, а в мае и ноябре снова пустеют. Мы же хотим, чтобы люди заботились о своем здоровье круглый год – о здоровье, о своем физическом состоянии и о том, как они выглядят в форме. – Какие проверки физического состояния личного состава Вам особенно симпатичны? Они все разные. Излюбленных у меня нет. Меня беспокоит другое... Конечно, про спортзалы я слегка преувеличил, люди приходят тренироваться за несколько месяцев до взвешивания, но реальность такова, что на некоторых занятиях они умирают от сердечного приступа, потому что перед экзаменами резко начинают заниматься. Мы хотим сделать так, чтобы люди были мотивированы поддерживать форму всю жизнь. Сегодня в БОХР, по сути, есть только одно требование к физической форме, касающееся массы тела. Одной из причин, приведших к увольнению в этом году командира катера Anacapa, послужило то, что они со своим старпомом ввели в базу данных неправильный вес. Насколько такое мошенничество является проблемой и как с ним бороться? Однозначно мы не хотим, чтобы кто-то мошенничал. Но меня в плане мошенничества волнует несколько другое – вижу нездоровые тенденции. Люди набросились на бодибилдинг. Кто-то даже пытается увеличить объем запястья и шеи, чтобы подогнать себя под нормативы другой категории. Такого нам тоже не надо. В общем, я готов допустить, что взвешивание – не лучший метод проверки. Нужно что-то, что поощряло бы людей взять на себя ответственность за свою внешность, свое здоровье и форму – что-то, что заставляло бы их заниматься постоянно, а не два раза в год. В этом-то и состоит проблема. Скажу откровенно, решения я не вижу. Надеюсь, люди, которые по этому вопросу работают, найдут решение. – Рассматривая цели и задачи БОХР, собираетесь ли Вы пересмотреть требования к оперативной деятельности сил ведомства с учетом дефицита бюджета? Все наши задачи законодательно закреплены, поэтому Конгресс и администрация должны давать отдельные указания, или Конгресс должен постановить: "Так, вот этого больше не делать". Постоянно всплывает проблема навигационных средств, потому что кажется, будто их можно от нас отделить. Но если их отделить, уйдут и соответствующие бюджетные ассигнования. Несколько лет назад была попытка приватизации, и выяснилось, что перевод навигации в частный сектор обходится куда дороже, так что она к нам вернулась. Прошлым летом 16 судов БОХР для обслуживания навигационного оборудования в море оказались единственными федеральными нефтесборщиками, которые США послали в район взрыва платформы Deepwater Horizon. Зачастую, когда где-то происходит массовая миграция, эти суда – единственное, чем мы можем дополнить наш катерный флот, они в состоянии принять на борт множество мигрирующих животных. Этим летом два таких судна были размещены в Арктике, и выяснилось, что это еще и лучшие суда для работы в районе Норт Слоуп, какие у нас есть, потому что имеют ледовое подкрепление, могут перевозить грузы и в целом являются самодостаточными. Согласно политике БОХР при строительстве материальной части предусматривается ее многоцелевое применение. Поэтому имеет смысл говорить не о сокращении количества задач на каком-то конкретном этапе, а о том, что у нас их до сих пор 11. И ресурсы задействованы в полной мере. – Правительство пойдет на жесткие сокращения уже в 2012 году. А на 2013-й год планируется пяти-десятипроцентное снижение госрасходов. Что это будет означать для БОХР? Пока не знаю. У меня есть соображения на тот счет, каким может быть бюджет на 2012-й год. Есть проектировки Палаты представителей, есть – Сената. По правде сказать, они не плохие. Не ужасные. Выполнять оперативные задачи и реализовывать программу закупок мы сможем. Хотя я могу только предугадывать бюджет на следующий год. Сейчас мы обсуждаем с администрацией Обамы бюджет на 2013-й. О нем пока нечего сказать, но я глубоко уверен в том, что наш государственный секретарь доверяет Береговой охране. Она на своем посту оказывает нам большую поддержку и уверена, что поддержит нас и президент. Так что с некоторым оптимизмом могу сказать, что поддержка продолжится. Продолжится ли она в 2013-м или 2014-м году, не уверен. Но, думаю, есть конкретные ожидания от нас в плане того, что нужно для безопасности страны. На мой взгляд, Береговая охрана представляет собой службу очень ценную, гораздо более гибкую и с гораздо большими полномочиями, чем любая другая госслужба, особенно в отношении морского пространства. – То есть Вы не прогнозируете временных увольнений, сокращения расходов на отпускников, учебную подготовку и прочих процессов, которые происходят в других ведомствах? В течение двух лет проводятся крупные реформы системы административных расходов. Перевозки ЛС, не связанные с оперативной деятельностью, объединение административных органов, будь то служба техподдержки компьютерных пользователей или что-то другое – всем этим в Береговой охране занимается целый отдел в рамках усилий Министерства внутренней боезопасности по консолидации, которые призваны исключить всякие дубликаты из действий подведомственных агентств. Также мы продолжаем заниматься тем, что я бы назвал "малой экономией" – накоплением небольших, но все же ресурсов, которые вкладываются в операции в передовых районах и поддержку программы закупок. Я исходя из своей позиции постараюсь как можно дольше сохранить при себе многоцелевые, универсальные силы и средства. Если предстоит сокращение бюджета, я сокращу число однофункциональных объектов. Почему? Потому что если нечто предназначено для выполнения какой-то одной задачи, для меня как командующего оно имеет меньшую важность. Если у меня есть корабль, применяемый в ликвидации последствий стихийных бедствий, борьбе с оборотом наркотиков и поисково-спасательных мероприятиях, для страны он представляет большую ценность, чем, скажем, группа по обеспечению безопасности на море (MSST), которая создается только для выполнения соответствующих операций. Это нисколько не умаляет ценности MSST, и я хочу сохранить группы MSST, потому что мы за них изрядно поборолись. Но я считаю, и, думаю, это справедливо, что если мне придется сократить БОХР, я должен взяться в первую очередь за силы и средства, которые наименее полезны в контексте широкого спектра оперативных задач. – Источники сообщают, что Береговая охрана откажется от применения канатов для быстрой высадки и лестниц-штурмовок группами MSST и оперативными группами морской безопасности (MRST). Так ли это? На мой взгляд, эти методы нужны MSRT. После терактов 11 сентября 2001 года у нас появились 13 групп MSST, и в их описании было указано, что это группы обеспечения стационарных и мобильных зон безопасности в районе соответствующих событий. Выглядит довольно просто. Но со временем нам захотелось, чтобы они решали и другие задачи, и MSST взялись за операции высокого технического уровня, к каким относятся быстрая высадка с вертолета и высадка с применением лестниц-штурмовок – а эти группы общего назначения никогда не предназначались для таких вещей. На подготовку команд ушло больше времени, чем на сами операции. Но, думаю, мы все-таки не уделили достаточного внимания качеству обучения, что могло сказаться на гибели старшины Шона Линна. – Как же MSST будут высаживаться на палубу для досмотра, если им запретят эти два метода? Им совершенно не обязательно высаживаться. Мы стремимся сократить спектр задач MSST. В этих группах служат по 75 человек. Одна подготовка по обращению со стрелковым оружием отнимает кучу времени, а ведь они еще должны обладать навыками тактического управления катерами. На это тоже уходит много времени и средств. Кроме того, члены MSST должны уметь стрелять из автоматического оружия во время тактического управления катерами... – Как идет подготовка к разработке нефти в Арктике в следующем году? Сейчас у БОХР для действий в Арктике на постоянной основе – ноль ресурсов. У нас там нет системы реагирования на оперативные ситуации. Аляски будет очень трудно осуществлять даже простые поисково-спасательные операции, ближайшая авиабаза находится на Кадьяке – то есть минимум 10-часовой переход. – А если там случится масштабный разлив нефти, реагировать должна будет БОХР, и вам придется держать ответ на слушаниях в Конгрессе. Да, если реагирование будет неполноценным или неадекватным, спросят с нас. Но отчасти груз вины лежит на ответственной стороне, в данном случае промышленности. Компания Shell отправляет в Министерство внутренних дел планы действий. Мы их тоже оцениваем. Надо сказать, планы у Shell основательные, они готовы держать там вертолеты, суда в немедленной готовности, средства для сбора нефти. Но ведь предполагалось, что и у BP все это есть. В некотором смысле мы просто должны суметь проследить за ходом работ. А у нас там сейчас на постоянной основе нет никаких объектов. Даже ангара, где можно держать пару вертолетов или самолет. В общем, чтобы поддерживать передовую оперативную базу на период разработки, надо выделить какой-то минимум ресурсов. – И что Вы предпринимаете? До настоящего момента этим занимался 17-й район, но это командование оперативного уровня, они не должны работать со стратегическими задачами. Мы собрали группу с матричной структурой управления и разноплановым опытом, и она готовится к работе. Я собираюсь на первой неделе октября провести инструктивное совещание по плану нашей кампании, которое включит в себя следующие темы: Как нам бороться за ресурсы? Что нужно иметь в районе? И вообще, с какого конца начинать? – Расскажите о программе обновления материальной части Deepwater. Недавно Главное бюджетно-контрольное управление выпустило отчет по нашей кораблестроительной и авиастроительной программе, известной как Deepwater, отчет любопытный, надеюсь, что появится и правдивая версия. – Что Вы имеете в виду? Я бы сказал, что слегка разочарован разговорами, которые начались после доклада ГБКУ. Понимаете, я моряк. Я пришел в БОХР быть моряком. И будучи моряком, я научился пользоваться средствами навигации и узнал, что когда ты определяешь место, ты понимаешь, где находился. Не обязательно, где находишься сейчас, потому что между моментом, когда делаешь измерения и проводишь расчеты, проходит определенное время, а ты продолжаешь двигаться. Я бы сравнил доклад ГБКУ с определением места судна. Он указывает нам, в какой точке программы мы были, а не где мы сейчас, хотя, если быть справедливым, в докладе есть положительные моменты об улучшении ситуации с закупками. – В нем говорится, что БОХР не определила ни конечную стоимость, ни конечные сроки программы Deepwater. К сегодняшнему моменту они известны? Это немного несправедливо, потому что я ограничен финансированием. А чем больше растягиваешь подобный проект, тем дороже он выходит. Мы заключили контракты на строительство 4-го и 5-го патрульных кораблей в течение одного года, а разница в стоимости между ними составила 2 миллиона. Цены на сталь взлетают, на медь – взлетают. Сказывается инфляция, она может привести к удорожанию следующих кораблей в серии. И от этого никуда не денешься, если только не начнется великая всемирная депрессия и цены не упадут ниже плинтуса. В общем, чем дольше растягивается программа, тем дороже все становится. Невозможно предсказать, в каком состоянии проект окажется к своему завершению, потому что все, в первую очередь, определяется сроками, все зависит от финансирования со стороны Конгресса. От того, какие рекомендации Конгрессу дает президент. От графика проекта, инфляционных издержек. Чем долгосрочнее проект, тем он дороже. Да, отчасти виновата Береговая охрана. Associated Press как-то меня цитировало: "Я буду первым, кто признается, что мы не готовы тратить деньги, но сначала их надо получить". И это действительно так, но это не затрагивает всей глубины вопроса, того, что в девяностые годы БОХР потеряла 6000 человек. А если в этот период надо продолжать операции в передовых районах, кого же сокращать? Специалистов по закупкам. По бюджету. Сокращать разные направления, которые не всегда прямо влияют на результаты деятельности службы. Но когда начинаешь получать деньги, а мы их начали получать после терактов 11 сентября, приходится заново выстраивать весь аппарат закупок, чтобы их тратить. Мы допустили некоторые ошибки. Я это признаю, но сегодня дело обстоит лучше. Мы отлично справляемся. В докладе говорится, что проект Deepwater "предположительно, обойдется дороже, чем может позволить себе его бюджет". Забегая вперед, как Вы будете контролировать расходы? Или проект Deepwater будет как-то сокращен? У меня такие вопросы иногда вызывают улыбку, потому что годами командующих критикуют за то, что они не просят у Конгресса того, что им надо. А сейчас - ну, может, слово "критиковать" слишком сильное – но люди говорят, что мы просим слишком много. Мой долг, я считаю – сказать стране, сказать администрации и Конгрессу, что Береговая охрана должна заниматься своим делом. А в итоге верхний порог для нас установит или администрация, или Конгресс, контролирующий ассигнования. И тогда мой долг будет – как можно эффективнее действовать в этих рамках. Но между тем министр национальной безопасности Джанет Наполитано дала мне добро говорить Конгрессу, что мне надо, что надо БОХР, что нам надо для того, чтобы служить так, как от своей Береговой охраны того ожидают граждане Америки. Смотрите также | |
|
| |
| Просмотров: 29724 | | |
– Какой будет численность личного состава БОХР через пять лет? Останется на сегодняшнем уровне, сократится или, может быть, возрастет?| Всего комментариев: 0 | |