Пять препятствий на пути сокращения ТЯО

Россия не должна допустить размыва своей позиции

Владимир Петрович Козин
государственный советник Российской Федерации 2 класса,
кандидат исторических наук, старший научный сотрудник.

Администрация президента Барака Обамы стала довольно интенсивно проталкивать идею решения с Москвой вопроса о сокращении тактического ядерного оружия (ТЯО).

Еще в то время, когда нынешний хозяин Белого дома был кандидатом на президентский пост, он высказался за дальнейшее сокращение ядерных вооружений, будь то стратегических и нестратегических. В письме, направленном в Сенат США в начале февраля текущего года, Барак Обама предложил, чтобы переговоры по ТЯО были запущены не позднее чем год спустя после вступления Договора СНВ-3 в силу.

Со времени их создания тактические ядерные средства (ТЯС) никогда не были предметом переговоров ни между Россией и США, ни между всеми пятью «юридическими» ядерными державами (Великобритания, КНР, Россия, США и Франция), а также тремя «фактическими» ядерными странами (Израиль, Индия и Пакистан).

Анализ подходов Москвы и Вашингтона к вопросу о возможных сокращениях ТЯО показывает, что это может оказаться затяжным и непростым процессом. На пути достижения договоренности в этой области стоят сложные проблемы, по которым стороны придерживаются противоположных взглядов.

ПЕРВАЯ ПРОБЛЕМА: ПРЕДМЕТ ПЕРЕГОВОРОВ

Одной из самых первых проблем, с которыми столкнутся российско-американские переговорщики в ходе официальных дискуссий, будет определение их предмета: что считать тактическими ядерными средствами.

У обеих сторон существует лишь общее понимание, что к ним относятся различные виды вооружений с «ядерной начинкой»: снаряды артиллерийских систем, боезаряды ракет тактической дальности, авиабомбы свободного падения бомбардировочной авиации и глубинные авиабомбы морской авиации, торпеды надводных кораблей и ударных подводных лодок, наземные мины и фугасы, зенитные ракеты средств ПРО.

По американской описательной классификации к ТЯО относятся «ядерные средства ТВД», «ядерное оружие поля боя», «нестратегические», а иногда и «субстратегические ядерные средства», что, разумеется, никак нельзя признать полновесным терминологическим определением.

В одном из последних документов Исследовательской службы Конгресса США, опубликованных по проблематике ТЯО, обозначен только один критерий градации таких ядерных средств: минимальный и максимальный пределы дальности стрельбы (доставки) тактического ядерного боезаряда к цели. Москва и Вашингтон никогда не использовали такой показатель, как мощность ядерного боезаряда, ни применительно к СНВ, ни к уже уничтоженным в глобальном масштабе ядерным ракетам средней и меньшей дальности (РСМД).

Поэтому, по аналогии с СНВ и РСМД Советского Союза/России и США к тактическим ядерным вооружениям также может быть применен все тот же критерий, использовавшийся в отношении отмеченных выше видов ядерных потенциалов: дальность стрельбы или дальность доставки ТЯО к цели. Именно такой критерий использовался Москвой и Вашингтоном при определении компонентов традиционной стратегической ядерной триады (с дальностью стрельбы или полета свыше 5,5 тыс. км). Стороны также причисляли к СНВ крылатые ракеты в ядерном снаряжении большой дальности (свыше 600 км), а к РСМД – баллистические и крылатые ракеты с дальностью стрельбы от 500 до 5,5 тыс. км, которые в 1991 году были полностью уничтожены в соответствии с советско-американским Договором о ликвидации РСМД 1987 года.

Поэтому если воспользоваться методом исключения, то можно признать, что к ТЯО относятся все остальные виды ядерных вооружений, кроме отмеченных выше. То есть те, дальность стрельбы (полета) которых варьируется от 0 до 500 км. Казалось бы, чего проще? Но дело в том, что современный стратегический тяжелый бомбардировщик вполне может доставить в зону бомбометания не только стратегический, но и тактический ядерный боезаряд, причем на максимальную дальность своего полета, далеко превышающую 500 км, в особенности после проведения нескольких дозаправок в воздухе.

Два вида тактических ядерных боезарядов из пяти, находящихся на вооружении США, могут быть сброшены на цели стратегическими бомбардировщиками В-52 и В-2. По этой причине они именуются американскими представителями как «стратегические боезаряды». На дальность, значительно превышающую 500 км, способен перебросить к цели тактическую авиабомбу и современный истребитель-бомбардировщик тактической авиации США и НАТО, имеющий максимальную дальность полета без дозаправки в воздухе до 2000–2500 км. А это еще три вида ядерных боезарядов ТЯО.

Сейчас трудно предположить, какой ключевой параметр на переговорах изберут Россия и США при определении термина, что относится к ТЯО: ядерные средства с дальностью стрельбы (доставки) только от 0 до 500 км или с какой-то его корректировкой, например, при подсчете количества авиабомб, которые могут быть потенциально сброшены с учетом максимальной дальности полета доставляющих их авиационных средств.

ВТОРАЯ ПРОБЛЕМА: УЧЕТ ГЕОГРАФИЧЕСКОГО ФАКТОРА

С точки зрения привязки ТЯО к географическому фактору Россия и США имеют неравные стратегические условия: американское ТЯО воздушного базирования глубоко выдвинуто к рубежам России (самые ближние точки их размещения относительно нашей страны – это ФРГ и Турция), в то время как аналогичных российских видов оружия ни наземного, ни воздушного базирования на американском континенте уже давно нет. Даже в период Карибского кризиса 1962 года тактические ядерные боезаряды Советского Союза не пристыковывались к его ракетам, размещавшимся тогда на Кубе, а находились на борту доставивших их транспортных судов. Вскоре, как известно, по условиям договоренности «Хрущев–Кеннеди» об урегулировании этой проблемы ядерного противостояния ТЯО СССР раз и навсегда покинули Западное полушарие.

По этой причине в период существования Советского Союза и в последующие годы после его распада, Москва неизменно обращала внимание на ядерные средства передового базирования США и их ближайших партнеров по НАТО, которые до сих пор размещаются в пяти (ранее в семи) странах Западной Европы. СССР указывал на эти системы еще в 50-х годах прошлого века при попытке создать новый фундамент для коллективной безопасности в Европе при пониженных уровнях вооруженных сил и вооружений, в том числе ядерных.

По собственной американской классификации нынешнее ТЯО США, завезенное ими в Европу, относится к средствам передового базирования. Под них даже сверстана отдельная стратегия – strategy of extended nuclear deterrence («стратегия передового ядерного сдерживания»), которая является составной частью общенациональной американской ракетно-ядерной доктрины, а последняя, в свою очередь, увязана с недавно обновленными космической и противоракетной стратегиями Пентагона.

Озабоченность российской стороны по поводу ядерных средств передового базирования США усилилась после того, как сначала СССР вывез на свою территорию из Венгрии, ГДР и Польши размещавшиеся там собственные ТЯС, а затем Россия в начале 90-х годов перебазировала на национальные централизованные базы хранения унаследованный ею советский ядерный арсенал, который еще некоторое время находился на территории Белоруссии, Казахстана и Украины.

Подобная обеспокоенность Москвы по поводу американских ядерных средств передового базирования вызвана тем обстоятельством, что уже после окончания холодной войны США до сих пор размещают, по самым скромным оценкам, примерно 480 единиц ТЯО (а скорее всего гораздо больше) на территории четырех европейских государств: Бельгии, Нидерландов, Италии и ФРГ, а также в азиатской части Турции. А ведь надо учитывать, что некоторые американские тактические ядерные боезаряды, складированные в Европе, имеют мощность до 350 килотонн, что многократно превышает «силу» атомной бомбы, сброшенной американцами на Хиросиму. Более того, по официальным американским данным, они находятся в боевой готовности, а пилоты самолетов-носителей ТЯО по-прежнему проходят специальные тренировки.

Одновременно нельзя игнорировать тот факт, что Пентагон активно модернизирует тактический ядерный боезаряд В-61, предназначенный для использования на европейском континенте, а также создает для него эффективные средства доставки в виде новых истребителей-бомбардировщиков. По данным Счетной палаты правительства США, срок службы различных вариантов В-61, принятых на вооружение в 70-е годы (В-61-3, 61-4, 61-7 и 61-10), будет продлен до 2021 года, а переданный в ВВС США в 90-е годы более современный вариант В-61-11 – даже до 2050 года. В 2013–2014 годах предполагается модернизировать и завод по производству неядерных компонентов ТЯО (г.Канзас).

В конце концов, американское ТЯО, сохраняющееся в Европе и способное достигать российской территории, имеет стратегическое значение, которое Москва не имеет никакого права игнорировать.

По этой причине российская сторона действует справедливо и логично, когда ставит вопрос о предварительном выводе из указанных стран всего ТЯО США на их континентальную часть до начала двусторонних переговоров о сокращении таких вооружений. Как отмечал в выступлении на женевской Конференции по разоружению в марте текущего года глава российского внешнеполитического ведомства Сергей Лавров, вывод ТЯО США из Европы на американскую территорию и уничтожение инфраструктуры его размещения за рубежом должно стать «первым шагом в решении данной проблемы при всех обстоятельствах». Вполне очевидно: такая мера обеспечила бы участникам будущих переговоров равные стартовые позиции и укрепила бы атмосферу доверия между ними.

С другой стороны, если предположить, что американская сторона сохранит европейский компонент ТЯО в прежнем объеме, то она вполне может использовать данное обстоятельство в качестве «козыря на переговорах», то есть будет требовать от российской стороны каких-то уступок в обмен на снятие искусственно созданной проблемы. Примечательно, что с целью сохранения такого козыря министры иностранных дел Польши и Швеции в прошлом году при поддержке США выдвинули неприемлемое требование об отводе российского ядерного арсенала из зоны соприкосновения со странами, входящими в Европейский союз, то есть из Калининградской области и Кольского полуострова. А еще раньше руководство трансатлантического альянса предложило России сделать то же самое, потребовав отодвинуть российские тактические ядерные средства из районов, граничащих с НАТО.

По этому поводу следует сказать, что Россия пользуется исключительным правом размещения собственных ядерных средств на своей территории, так же как и Соединенные Штаты – на своей. А вот передавать национальные ядерные средства каким-то иным неядерным государствам не имеет права ни одна страна в мире – ни прямо, ни косвенно. Об этом четко говорит первая статья Договора о нераспространении ядерного оружия. И эта правовая норма должна в полном объеме соблюдаться Вашингтоном и его неядерными союзниками по НАТО, которые присоединились к ДНЯО и приняли американское ядерное оружие под косвенный контроль на своей территории.

ТРЕТЬЯ ПРОБЛЕМА: ОЧЕРЕДНОСТЬ ПОДСЧЕТА

Противоречие между Москвой и Вашингтоном неизбежно возникнет и по такому вопросу: когда производить подсчеты ТЯО – до начала или в процессе соответствующих переговоров.

По приблизительной оценке специальной комиссии («Комиссия Перри-Шлессинджера») Конгресса США, разработавшей рекомендации для американской ядерной стратегии в апреле 2009 года, в ходе односторонних сокращений ТЯО, добровольно произведенных Россией и США в 1991–1992 годах вне переговорного процесса, были изъяты из вооруженных сил сторон в общей сложности примерно 14 тыс. тактических ядерных боезарядов. Напомним, что в самый разгар военного противостояния только на европейском континенте США имели 7400 единиц ТЯО. Но ни Россия, ни США до сих пор не огласили точных данных, сколько ядерных боезарядов тактического назначения у них осталось в настоящее время. Обе стороны лишь признают, что по сравнению с пиком холодной войны они сократили имевшиеся у них ТЯО на 75–80%.

Американская сторона активно настаивает на проведении скрупулезных подсчетов тактических ядерных боезарядов до начала переговоров с Россией. При этом Вашингтон высказывается за привлечение к подсчетам российских ТЯО не только своих официальных представителей, но и американские и международные неправительственные организации, а также некое «экспертное сообщество».

Выступая в Академии ВМС США в Аннаполисе 20 апреля этого года, заместитель государственного секретаря по вопросам проверки и соблюдения соглашений по контролю над вооружениями Роуз Гетемюллер даже предложила провести такие подсчеты на выборочной основе – только по ТЯО сторон, размещенных на европейском континенте. По ее словам, Вашингтон в качестве первого шага хотел бы «увеличить прозрачность» с Россией по ТЯО, обменявшись информацией об их количестве, местонахождении и типах таких вооружений.

Некоторые российские политологи высказывали идею выборочного обмена данными на первом этапе по каким-то отдельным видам ТЯО России и США, например, по ядерным боезарядам ВВС и ВМФ/ВМС.

Все три варианта подсчета ТЯО (временной, региональный и селективный) представляются неприемлемыми по следующим соображениям.

Проведение подсчетов до начала соответствующих переговоров не соответствует существующей между СССР/Россией и США практике ведения переговоров о сокращении СНВ и РСМД: обе стороны никогда не проводили таких подсчетов по ядерным вооружениям вне рамок соответствующего переговорного процесса. Это происходило только в ходе официальных переговоров между Москвой и Вашингтоном, которые представляли друг другу достоверные данные о количестве и местах размещения носителей ядерного оружия, а также о централизованных базах их хранения. Например, такие данные были включены в советско-американский Договор о ликвидации РСМД, причем с указанием географических координат мест развертывания и складирования подобных ракетно-ядерных систем.

Но обе стороны никогда не привлекали к подсчетам ядерных СНВ и РСМД ни национальные, ни международные неправительственные организации, ни даже самых именитых экспертов или политологов.

Заинтересованность американской стороны в проведении таких подсчетов до начала переговорного процесса объясняется тем, что благодаря теории «дисбалансов» по ТЯО Вашингтон сможет иметь дополнительный «козырь на переговорах» и постарается предъявить к российской стороне требования о ликвидации «избыточных потолков» по указанным вооружениям.

Схожий интерес просматривается и у сторонников выдвижения исключительно «европейского принципа» подсчета. Если предположить, что количество американских тактических ядерных боезарядов, развернутых в Европе, меньше количества аналогичных российских ТЯО, размещенных в европейской части России, то Соединенные Штаты вполне могут и здесь использовать еще один козырь: например, предложат Москве снизить ее «европейский уровень» до американского уровня по ТЯО в Европе.

Исключение же из подсчетов таких вооружений, которые складируются на континентальной части США, приведет к утаиванию ими большого количества подобных ядерных средств, количество которых значительно превышает их объем в четырех странах Западной Европы и азиатской части Турции. По этой причине предложение Вашингтона о том, чтобы Россия и США обменялись информацией о количестве, местонахождении и типах ТЯО, развернутых в Европе, до начала переговоров о сокращении вооружений этого класса, представляется нелогичным и нереалистичным.

Наоборот, должно быть скрупулезно подсчитано все ТЯО, которое имеется у США и в Европе, и на их континентальной части, а также все американские ТЯО, которые переданы пяти неядерным союзникам США по Североатлантическому союзу под «двойной контроль».

Сомнительным выглядит и предложение ряда американских и российских специалистов провести некие «консультации» по проблеме сокращения ТЯО до начала официальных переговоров по данной проблеме. Ни Москва, ни Вашингтон никогда не проводили консультаций в преддверии официальных дискуссий по контролю над ядерными вооружениями.

Кроме того, нельзя не учитывать, что в силу своего узкоспецифического формата никакие консультации не заменят официальных переговоров по проблематике сокращения и ограничения вооружений. Только на переговорах официальных делегаций может быть выработан итоговый документ в виде договора или соглашения, если к этому искренне стремятся обе стороны. Конечно же, могут быть какие-то консультации в рамках переговоров. Но это уже другой вопрос.

ЧЕТВЕРТАЯ ПРОБЛЕМА: РЕШЕНИЕ В УВЯЗКЕ?

Москва неоднократно публично заявляла, что решение проблемы сокращения ТЯО между Россией и США невозможно «в чистом виде». То есть без учета факторов, которые обеспечивают стратегическую стабильность между двумя великими ядерными державами и в глобальном измерении. По этой причине при рассмотрении вопроса о сокращении ТЯО логично учитывать следующее.

Насколько скрупулезно и в полном объеме Вашингтон будет выполнять Пражский Договор СНВ-3, так как СНВ и ТЯО взаимно дополняют и усиливают потенциал друг друга?

В каких пределах американская сторона будет готова договариваться по весьма актуальному и перспективному вопросу – по предотвращению размещения оружия в космическом пространстве? Проблема состоит в том, что развертывание оружия в космосе при снижении уровня СНВ и ТЯО между Россией и США может основательно подорвать глобальную стратегическую стабильность. А ведь Вашингтон взял твердый курс на размещение оружия в космосе.

Важно также убедиться в том, как быстро и как эффективно США и их ближайшие союзники по НАТО согласятся устранить недостатки Договора по вооруженным силам в Европе (ДОВСЕ), когда наблюдается значительный перевес по всем пяти видам вооружений натовских стран – участниц договора над Россией, а также превышение ими своих общих лимитов по этим вооружениям на 23–48%. Целесообразно знать заранее: насколько реальным будет стремление НАТО к ратификации этого договорного акта? Ведь пока ни одно из государств альянса до сих пор не сделало этого. Кроме того, натовские участники договора уклоняются от определения термина «существенные боевые силы». Изменят ли они линию в этом вопросе? Ряд стран Запада, которые уже давно стали членами альянса, вопреки здравому смыслу до сих пор числятся в «восточной группе государств, подписавших ДОВСЕ»(?), то есть стран, ранее входивших в Организацию Варшавского Договора. Произойдет ли адаптация их курса к существующим реалиям?

ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЕ РЕКОМЕНДАЦИИ

Будет, вероятно, справедливым добавить к изложенному списку еще и необходимость параллельного решения ряда других стратегически важных проблем, определяющих региональный и глобальный баланс сил.

Например, Вашингтон мог бы отказаться от планов развертывания своей национальной системы ПРО в Восточной и Южной Европе, которая неизбежно подорвет российский потенциал ядерного сдерживания, в особенности на третьей и четвертой фазе «Поэтапного адаптивного плана» усиления системы ПРО в Европе, одобренного Бараком Обамой. Ведь даже при минимальном сохранении СНВ и ТЯО у США их применение Вашингтоном по своему желанию в первом ударе под прикрытием его многослойного «противоракетного щита» может негативно сказаться на национальной безопасности России.

Также вряд ли будет приемлемым, если трансатлантический союз сохранит возможность размещения ТЯО на территориях государств, недавно вошедших в его состав, или если он не откажется от планов ведения масштабных боевых операций против Российской Федерации с помощью обычных вооружений. Ни в первом, ни во втором случае признаки изменений в позиции Вашингтона и штаб-квартиры НАТО в Брюсселе пока не просматриваются.

Последующее сокращение любых видов ядерных вооружений между Россией и США не будет продуктивным и при сохранении в ключевых стратегиях Пентагона и НАТО положений о возможности применения в первом ударе ядерного оружия против любого государства мира в любое время, в том числе и против России. Если СНВ сторон не нацелены на территории друг друга в соответствии с подписанным в 90-е годы соглашением, то как быть в этом смысле с ТЯО? Пища для размышлений: в мае этого года Комитет по делам вооруженных сил Палаты представителей Конгресса США принял поправку, запрещающую Белому дому менять список целей потенциального ядерного удара США и выводить американское ТЯО из Европы.

Вероятно, необходимо будет поставить перед американской стороной и вопрос о провозглашении Центральной Европы, акваторий Балтийского, Средиземного и Черного морей в качестве зон, свободных от ТЯС неприбрежных государств, то есть обозначить проблему, от решения которой Вашингтон уклоняется уже многие десятилетия.

Потребуется одновременно разработать особый режим инспекций, но не такой громоздкий, как при выработке Договора СНВ-1.

Москва и Вашингтон вполне могли бы сделать какой-то шаг навстречу друг другу еще до начала официального обмена мнениями по ТЯО. Такое пожелание в неофициальном порядке уже высказывалось. Например, в качестве жеста доброй воли на пути к справедливому и сбалансированному решению этой проблемы на основе принципа равенства и одинаковой безопасности стороны могли бы еще раз символически сократить свои ТЯС вне рамок переговорного процесса.

Но на это можно было бы пойти только после полного вывода ТЯО США с территории всех пяти европейских государств, в которых оно все еще находится, несмотря на заметный прогресс в российско-американских отношениях и прекращение состояния холодной войны в мире в целом.

И последнее замечание. Как можно судить, Российская Федерация обладает довольно сильной и обоснованной переговорной позицией по вопросу о сокращении ТЯО с США. И эта позиция никоим образом не должна быть размыта и ослаблена, к чему так активно стремятся в Вашингтоне.