Гражданская война в США 1861-1865. Так сражались дилетанты. «Посмотрите на бригаду Джексона. Она стоит, как каменная стена!»1-е сражение при Бул-Ране (Часть 2). Маль К.М. К счастью для Эванса, свежие части южан были неподалеку. Генерал Би из армии Джонстона, стоявший на левом фланге, услышал звуки боя, немедленно взял свою бригаду и стоявшую поблизости подчиненную ему бригаду Бэртоу и двинулся к месту событий. Прибыв на вершину холма Генри, он увидел чуть дальше на севере окутанный пороховым дымом Мэтьюз-Хил, густые шеренги федеральной армии за ним и понял все. «Поле боя здесь, и мы сюда прибыли! — сказал он сопровождавшему его артиллерийскому капитану Имбодену. — Давайте ваши орудия, и побыстрее, а я поищу хорошую позицию». Долго искать позицию не пришлось. Гонец, прибывший от полковника Эванса, просил и даже умолял скорее идти на помощь истекающей кровью полубригаде. Сначала Би не хотел двигаться с места: холм Генри был прекрасной оборонительной позицией, и он предложил Эвансу отступить и присоединиться к нему. Но Эванс уже вошел во вкус, заупрямился и не пожелал оставить холм Мэтьюз, где полегло так много его храбрых парней. Тогда Би согласился и двинулся со своими бригадами ему на помощь. Он примкнул к правому флангу Эванса и загнул часть линии (бригаду Бэртоу) под прямым углом вдоль кромки леса. Это была новинка, впоследствии часто применявшаяся враждующими сторонами в ходе гражданской войны. Построение с загнутым флангом в виде латинской буквы L стало считаться одним из самых эффективных способов отражения фланговых ударов. Ждать новой атаки пришлось недолго. На помощь дивизии Хантера уже подошла свежая 3-я дивизия под командованием полковника Хейнцельмена, и Мак-Дауэл лично направил ее в наступление. Но южане, получившие подкрепление, казалось, обрели вместе с ним второе дыхание. Фронтальная атака более чем 7 тысяч солдат 3-й дивизии была с потерями отбита. Когда же Хейнцельмен отправил два полка — «Огненных зуавов» и «Зуавов Элсворта» — в обход на левый фланг Эванса, отважный полковник перегруппировал силы и встретил наступающих плотным ружейным огнем. «Зуавы» в своих ярко-красных мундирах и широких красных шароварах представляли собой отличные мишени, а стрелки Эванса уже доказали в этот день свою меткость. Атака захлебнулась в считанные секунды. Но вдруг командиры конфедератов заметили, что со стороны Бул-Рана на них движется новый враг. Целая федеральная бригада обходила их с тыла, грозя отрезать от остальной армии. Би и Эванс поспешно дали приказ об отступлении. Эта новая опасность угрожала конфедератам со стороны одной из бригад дивизии Тайлера, которой командовал будущий герой войны и соратник Улисса Гранта полковник Шерман. Все это жаркое и неспокойное утро он пребывал в самом дурном расположении духа. Где-то неподалеку от расположения бригады должен был вот-вот начаться бой, и атака на позиции мятежников по каменному мосту оказалась бы весьма своевременной. Но Тайлер словно впал в сонное оцепенение, и его мощная дивизия (более 12 тысяч человек) без толку парилась под жарким вирджинским солнцем на правом берегу реки. Деятельная натура Шермана не могла примириться с такой пассивной ролью. Когда, выехав на прогулку, он наткнулся на беззаботного майора Уита и увидел, что совсем рядом есть еще одно удобное для переправы место, решение было принято им сразу же. Даже не спрашивая разрешения у Тайлера, он двинул свою бригаду к обнаруженному броду, и полковник Киз, которому также до смерти надоело стоять на одном месте, последовал за ним. Момент для переправы, хотя Шерман этого и не знал, был выбран очень удачно. Одно появление его бригады на поле боя вынудило южан очистить позиции холма Мэтьюз. В полном беспорядке они откатывались к холму Генри, и люди Шермана, открывшие огонь по 4-му Алабамскому полку, почти превратили это отступление в бегство. Впрочем, северяне не могли их преследовать. Обе дивизии, принимавшие участие в утреннем бое, пришли в совершенное расстройство, и Мак-Дауэлу потребовалось время, чтобы навести порядок. Свежую бригаду Шермана он поставил в центре новой линии. Справа от него стала бригада Бернсайда, слева — Портера. Мак-Дауэл лично объехал свои полки с криком «Победа! Победа! День наш!», и северяне двинулись вперед. На этот раз их наступлению, казалось, уже ничто не могло помешать. Правда, батарея капитана Имбодена, прикрывая торопливый отход бригад Эванса, Би и Бэртоу, открыла по федералам огонь с вершины холма Генри, а затем вниз по склону этого холма навстречу трем вражеским бригадам двинулся небольшой полк повстанцев. Это был отряд, носивший по имени своего командира гордое название «Легион Уэйда Хэмптона». Как и бригады Би и Бэртоу, его привлек к холму Генри шум битвы, и он прибыл как раз вовремя, что бы прикрыть беспорядочное отступление своих предшественников. Разумеется, долго продержаться против превосходящих сил противника отважный «Легион» не мог. Под сильным ружейным и артиллерийским огнем он стал быстро отступать, правда, сохраняя при этом полный порядок. Тем временем генерал Би, отходивший, как и положено командиру, в последних рядах своей бригады, лихорадочно искал выход из создавшегося положения. Холм Генри был очень удачной позицией, на которой можно было встретить противника. Издали он напоминал череп лысеющего человека. Его северный склон, почти лишенный растительности, походил на голый лоб. Здесь стояли два дома: хижина освобожденного негра Робинсона и несколько выше, на краю обширного плато, жилище вдовы Генри — беспомощной 80-летней старухи, бывшей в тот день дома в своей постели. Южный склон холма, начиная от «темени» и вплоть до «затылка», был покрыт густым лесом, дававшим прекрасное прикрытие войскам, которые могли бы защищать эту позицию от наступающего с севера врага. Однако проблема заключалась в том, что таких войск у генерала Би не было. Его собственная бригада, равно как бригады Бэртоу и Эванса, получила этим утром слишком сильный удар и еще не пришла в себя. Вдруг Би заметил на опушке леса, на самой вершине холма Генри, блеск штыков, и увидел сквозь деревья серые мундиры и алые знамена своих соотечественников. Не поверив своим глазам, он галопом помчался на гребень холма, и с удивлением узрел здесь целую бригаду южан, развернутую в боевую линию. Проехав вдоль этой линии, Би увидел и командира бригады, хладнокровно ожидавшего на холме армию северян. Это был суровый пресвитерианин Джексон, весьма своевременно прибывший на левый фланг, чтобы спасти армию конфедератов от разгрома. Би остановил лошадь рядом с ним, отдал честь и доложил, что неприятель его отбросил. «Очень хорошо, генерал», — спокойно ответил Джексон. — «Но как вы собираетесь их остановить?» — воскликнул удивленный Би. — «Я угощу их штыком». Би снова отдал честь и поскакал к своим расстроенным полкам. Подъехав к 4-му Алабамскому, солдаты которого потеряли почти всех своих офицеров и не знали, что им делать дальше, он сказал: «Посмотрите на бригаду Джексона. Она стоит, как каменная стена!». Кличка, данная Джексону в пылу боя, что называется, прилипла, и с тех пор его не называли иначе, как Джексон Каменная Стена. В этот момент, а было уже около полудня, на холме Генри появились, наконец, и командиры армий — Борегар и Джонстон. Всю первую половину дня они провели в центре своих позиций за бродом Митчел, собираясь двинуться в запланированную атаку на левый фланг противника. Когда рано утром пушки Тайлера открыли огонь по позициям полубригады Эванса, Борегар понял, что враг также решил атаковать его левое крыло. Настала самая подходящая минута в свою очередь нанести удар по федеральной армии, и Борегар от правил командирам бригад соответствующие распоряжения. Но по странному стечению обстоятельств Юэлл, по которому должны были равняться все остальные бригады правого фланга, не получил этого приказа вовремя и не выступил. Подождав еще некоторое время, Борегар отправил ему второй приказ, и через 15 минут Юэлл прислал подтверждение в его получении. Он доложил, что готов начать наступление Но в этот момент артиллерийская канонада и трескотня винтовок, которые, начиная с 9 часов, доносились с левого фланга конфедератов, стали слышны более отчетливо, а это могли значить только одно — враг приближается. Наконец, Джонстон не выдержал. «Там идет бой, — сказал он Борегару, показывая рукой на север, — и я еду туда». «Подождите! — воскликнул Борегар. — Я тоже». Он тут же, не сходя с лошади, отдал своим генералам новые распоряжения. Бригадам Холмса, Эрли и двум полкам из бригады Бон-гема было приказано идти на звуки битвы. Юэлл, Джонс и Лонгстрит оставались у Бул-Рана, чтобы провести демонстрацию против левого фланга противника. Когда Джонстон, а вслед за ним и Борегар галопом прискакали к холму Генри, дела там шли из рук вон плохо. Правда, бригада Джексона по-прежнему стояла на гребне под ядрами и гранатами федеральной артиллерии, но остальные полки, смешав свои боевые порядки, превратились просто в неорганизованную толпу. «Мы обнаружили командиров, решительно удерживавших своих солдат от дальнейшего бегства, но тщетно пытавшихся восстановить порядок, и наши собственные усилия оказались столь же напрасными, — писал Борега. — Каждый участок линии, который нам удавалось сформировать, распадался, как только мы переходили к следующему; более двух тысяч человек кричали друг другу какие-то слова, их голоса смешивались с шумом снарядов, ударявших в верхушки деревьев, и все команды тонули в неразборчивом гаме и реве... Беспорядок казался непреодолимым, но тут мне пришла счастливая мысль: если знамена установить впереди, то люди могут собраться вокруг них, и я отдал приказ вынести вперед на 40 ярдов полковые штандарты и привлечь таким образом внимание войск. Теперь им легко было отдать приказ двинуться и развернуться на линии, образованной их знаменами. Они выполнили этот приказ, совершив общее движение вперед. Когда я сам вместе с генералом Джонстоном выехал чуть позже вместе со знаменем 4-го Алабамского, войска, которые сражались все утро и были обращены в беспорядочное бегство, двинулись на позиции с твердостью ветеранов». Впоследствии описание этого эпизода, данное генералом Борегаром, не раз подвергалось сомнению и было признано неправдоподобным. Однако в нем нет ничего такого, что не могло бы произойти на самом деле, хотя, возможно, Борегар в свойственной ему манере несколько приукрасил реальные факты. Для неопытных войск знамена и впрямь были чем-то вроде маяков, которые указывали, куда им следовать, и нередко полки послушно шли за своими знаменосцами, как стадо за вожаком. Кроме того, момент для маневра со знаменами случайно был выбран очень удачно. Регулярные батареи Рикетта и Гриффина, поливавшие линии южан с вершины холма Мэтьюз шрапнелью и картечью, неожиданно прекратили огонь. Мак-Дауэл приказал им занять позицию поближе к линии неприятельской обороны, чтобы подготовить атаку пехоты. «Я думаю, что, приказав батареям Рикетта и Гриффина прекратить огонь, двинуться через дорогу на вершину холма Генри и занять позиции к западу от дома, Мак-Дауэл совершил самую роковую ошибку за весь день, — писал артиллерийский капитан Имбоден, наблюдавший за этим маневром со стороны конфедератов. — Борегару понадобился короткий отрезок времени, чтобы организовать на гребне холма новую боевую линию... Если бы одна из федеральных батарей была оставлена слева от Янг Бранч, она смогла бы так вымести вершину холма, что мы бы очень нескоро, а может быть, и вообще не смогли бы занять позицию». Когда новая линия обороны была сформирована, Борегар обратился к Джонстону с несколько необычной просьбой. Он предложил своему «напарнику» отправиться в тыл армии, выбрать для себя удобный командный пункт и оттуда отправлять на передовые позиции подходившие подкрепления. Мысль оказалась удачной, и Джонстон сразу же согласился. Расположившись на удобном холме у дома Патрици, откуда он мог видеть все поле боя и направлять резервы на участки оборонительной линии, он занял место, подобающее командиру армии. Оставшийся на передовых позициях Борегар также оказался на своем месте. Там он мог наслаждаться музыкой пуль, подбадривать солдат примером личной храбрости и искать столь желанной ему славы, словом, он чувствовал себя в своей тарелке. Таким образом, раздел «сфер влияния» был очень плодотворным, и впервые с начала сражения система высшего командования конфедератов заработала эффективно. Враг между тем был уже близко. Мак-Дауэл, которому постоянно поступали подкрепления, удлинил свою линию. К ее правому флангу примкнули бригады Франклина и Уилкокса из дивизии Хейнцельмена. На левый фланг с бригадой из дивизии Тайлера подошел Киз. Вместе с уже развернутыми в боевой порядок полками они составили весьма внушительную линию, в целом не менее 11 тысяч человек, грозившую охватить небольшие силы конфедератов на холме Генри. Обычно историки, пишущие о первом сражении при Бул-Ране, забывают, что там сражались не столько армии, сколько управляемые толпы. Они изображают на своих картах наступающие полки федералов в виде ровных квадратов и прямоугольников, хотя больше подошли бы чернильные кляксы. Впрочем, к этому времени полковая организация еще не была окончательно утрачена и линия северян, несмотря на некоторую беспорядочность, выглядела очень грозно. Словно темная грозовая туча, надвигалась она на защитников холма Генри, и от этого зрелища многие сердца даже у самых отважных забились сильнее. У Борегара тоже были под рукой свежие пополнения, хотя и не такие значительные, как у Мак-Дауэла. Подошедший 7-й Джорджианский полк занял позиции на левом фланге бригады Джексона. Еще левее стал 49-й Вирджинский полк, которым командовал экс-губернатор этого штата Уильям Смит. Справа от бригады Джексона линия обороны была усилена уже потрепанным «Легионом Уэйда Хэмптона» и 8-м Вирджинским полком. Однако и с этими подкреплениями у Борегара было почти вдвое меньше сил, чем у северян — всего 6,5 тысяч человек при 13 орудиях. Едва южане успели укрепить свою оборону, как атака на холм Генри началась. Батареи Риккета и Гриффина, покинувшие по приказу Мак-Дауэла вершину холма Мэтьюз, взобрались на плато, заняли позиции к западу от дома Генри и открыли анфиладный огонь по линии Борегара. Первыми же снарядами они изрешетили жилище одинокой вдовы, а один из них вынес престарелую мисс Генри наружу вместе с кроватью, отчего она тут же скончалась. На прикрытие этих батарей был брошен 11-й Нью-йоркский полк — «Огненные зуавы». Полк назывался так потому, что он был сформирован на основе добровольческой пожарной дружины города Нью-Йорк. Но до места назначения «Зуавы» так и не добрались. Сначала бывших пожарных встретил прицельный ружейный огонь, заставивший их остановиться, а затем во фланг и тыл им ударил с 1-м Вирджинским кавалерийским полком отважный Джеб Стюарт, который недавно привел своих людей из долины Шенандоа. «При первом же залпе они расстроились в рядах, и большая часть из них бросилась бежать назад, время от времени стреляя через головы своих товарищей, стоявших впереди, — вспоминал атаку «Зуавов» полковник Хейнцельмен. — В эту самую минуту по ним ударил с тыла эскадрон неприятельской кавалерии, который подоспел по дороге через лес, окаймлявший наш правый фланг. Выстрелы «Зуавов» убили четырех и одного ранили. Полковник Ферген, а также некоторые офицеры и солдаты вели себя храбро, но полк «Зуавов» как полк уже более не показывался на поле сражения». Это постыдное бегство оставило батареи Гриффина и Риккета без прикрытия, и южане тут же этим воспользовались. 33-й Вирджинский полк с примкнутыми штыками бросился вперед и в считанные секунды овладел орудиями. Однако удержать их он не смог: на левый фланг конфедератов, используя «утопленную» в земле дорогу от Садли-Спрингс к Манассасу как прикрытие, наступали бригады Уилкокса и Франклина. Первый Миннесотский полк пошел в контратаку и отбил орудия. Вслед за ним ввиду левого фланга Джексона показались густые массы неприятельской пехоты, которая, несмотря на плотный огонь, шла вперед с упорством одержимых. А в центре на плато уже карабкалась бригада Портера, грозя проломить здесь линию южан. Но оборона холма Генри была очень сильной. Конфедераты расположились вдоль кромки леса огромной подковой, обращенной к северянам своей вогнутой стороной. Полки Уилкокса, Франклина и Портера оказались на плато словно в мешке под кинжальным огнем с трех сторон и не смогли продвинуться вперед ни на шаг. Борегар воспользовался их замешательством и приказал контратаковать по всей линии. Бригады Би, Бэртоу, Эванса и Легион Хэмптона обрушились на противника слева, Джексон мощным ударом пробил их центр, а 7-й Джорджианский и 49-й Вирджинский полки ударили справа. Борегар лично сопровождал эту атаку с криками «Угостите их штыками! Угостите их вволю!», но до штыков дело не дошло. Не выдержав натиска, северяне скатились с плато, оставив конфедератов полновластными хозяевами холма Генри. Мак-Дауэл, однако, пока не собирался сдаваться. Было всего 2 часа пополудни, и до заката оставалось еще достаточно времени, чтобы надеяться на победу. Его молодые войска, несмотря на кровавые потери, не утратили своей боеспособности и проявили, надо отдать им должное, удивительное мужество и стойкость: 14 часов бойцы провели на ногах, а порой непосредственно в жестоком огне сражения — суровое испытание на прочность для зеленых новичков. Кроме того, к Мак-Дауэлу подошла еще одна свежая бригада под командованием Оливера Ховарда — последний из имевшихся у него резервов. Командующий северян решил использовать ее на своем правом фланге и направил Ховарда через росший там лес в обход оборонительной линии южан. Одновременно он вновь попытался предпринять фронтальную атаку на плато и ударить по нему справа, через каменный мост, у которого, по-прежнему бездействуя, стояла одна из бригад Тайлера. Но лишь Ховард смог добиться некоего подобия успеха. Фронтальные атаки против хорошо укрепившейся пехоты, как наглядно продемонстрировало это первое крупное сражение гражданской войны, граничили с самоубийством, хотя воюющим генералам это еще предстояло осознать. Кроме того, северяне, очевидно, в силу необученности взаимодействию в составах бригад, наступали разрозненными силами. Как считал генерал Джонстон, именно этот их образ действий явился одной из главных причин поражения в первом сражении при Бул-Ране. «Если бы тактика федералов соответствовала их стратегии, мы были бы разбиты, — писал он. — Если бы вместо того, чтобы направлять в бой свои войска по частям, они сформировали их в две линии с соответствующим резервом и атаковали бы Би и Джексона в таком порядке, две этих бригады южан были бы сметены с поля боя или охвачены с флангов». Однако северяне не могли последовать этим рекомендациям. Возможно, они и пытались согласованно отправлять свои бригады в бой, но «по дороге» те неизбежно разваливались на части, каждая из которых действовала самостоятельно. Даже Шерман, лучший из бригадных командиров армии Мак-Дауэла, ничего не мог с этим поделать. Именно ему было поручено во второй раз наступать на линию конфедератов в центре, но вместо того чтобы предпринять слаженную атаку силами всей бригады, его полки поочередно шли вперед, получали свою долю пуль и картечи и в беспорядке скатывались вниз по склону. Первым на противника бросился 2-й Висконсинский. «Этот полк, — писал Шерман в своем официальном рапорте, — упорно поднимался по склону холма под сильным огнем противника, на который он живо отвечал. Полк носил форму из серого сукна, почти идентичную той, которую носила значительная часть армии мятежников, и когда, приведенный в беспорядок, он отступал к дороге, раздался общий крик, что по нему стреляют свои же. Полк снова собрался и во второй раз поднялся по склону холма, и снова был отброшен, в беспорядке отступил. К этому времени 79-й Нью-йоркский получил приказ в той же манере подняться по склону холма и выбить врага из укрытия. Разглядеть, что происходило на поле, было невозможно. Огонь винтовок и ружей был очень сильным. 79-й во главе со своим полковником Камероном атаковал вверх по холму, и какое-то короткое время бой был очень жестоким; несколько раз они собирались под огнем, но в конце концов дрогнули и отступили... Таким образом, они освободили поле для 69-го Нью-йоркского под командованием полковника Коркорана, который в свою очередь повел полк на гребень, имея перед собой полный вид столь ожесточенно оспариваемых позиций. Огонь был очень жестоким, а грохот пушек, мушкетов и винтовок непрестанным: было ясно, что в этом месте сосредоточены крупные силы врага, значительно превосходившие наши. Некоторое время 69-й удерживал позиции, но в конечном итоге в замешательстве откатился назад». Охват правого фланга южан тоже не удался. Бригада Киза, пытавшаяся атаковать на этом участке, наткнулась на огонь двух конфедеративных батарей и торопливо отступила назад, а Тайлер снова не поддержал ее с другого берега. Когда обе эти атаки захлебнулись, Борегар отдал приказ об общем наступлении. Он чувствовал, что враг уже вымотан и близок к тому, чтобы дрогнуть и обратиться в бегство. Получив приказание атаковать, Джексон велел своим людям: «Орите, как фурии». Так родился знаменитый боевой клич повстанцев. К сожалению, сейчас уже никто точно не знает, как он звучал — после войны клич был забыт, но доподлинно известно, что на тех, кто слышал этот устрашающий вой, он производил неизгладимое впечатление. «Он вызывал особое, непередаваемое при теперешних обстоятельствах скребущее душе ощущение, будто позвоночник проваливается вниз, — вспоминал после войны солдат-северянин. — Чтобы понять, надо это почувствовать, и, если вы утверждаете, что слышали клич и не испытали подобного ощущения, значит, вы лжете». По всей вероятности, северяне, бывшие на плато, также почувствовали, как «проваливается их позвоночник», когда солдаты Джексона издали свой дикий вопль. Во всяком случае, они не выдержали этой атаки и отступили. Конфедераты овладели теперь всем холмом, включая дома Генри и Робинсона. В их руки попали также обе злополучные федеральные батареи, а заодно и сам капитан Рикетт, который был ранен в ногу и не мог избежать плена. Но это не был еще окончательный разгром армии Севера. Федералы пока не обратились в бегство, и Мак-Дауэл не терял еще надежды взять реванш. Его уже изрядно потрепанные полки кое-как строились в боевую линию, чтобы в последнем яростном натиске или «сорвать банк», или «проиграться в пух и и прах». У Мак-Дауэла были основания надеяться на успех. Его крайняя, правофланговая, относительно свежая бригада Ховарда не попала под контрудар повстанцев и сохраняла свое угрожающее положение слева от их основной линии. Ховар-ду даже удалось заставить левое крыло конфедератов податься назад, но посланные на этот участок Джонстоном 2-й и 8-й Южнокаролинские полки в сопровождении одной батареи закрепились в дубовой рощице и задержали наступление северян. А вслед за ними уже шли две последние свежие бригады — одна из армии Шенандоа, другая из армии Борегара, которые окончательно похоронили шансы Севера на победу. Первой на место событий прибыла бригада Кирби Смита, последняя из частей, приехавших по железной дороге со станции Пьедмонт. Джонстон направил ее на левую оконечность линии, где, присоединившись к двум полкам из Южной Каролины, она открыла убийственный анфиладный огонь по бригаде Ховарда. Северяне устояли. Правда, они уже не помышляли о наступлении на этом отрезке линии, но и не подавались пока назад. Встретив вновь прибывших оживленным ружейным огнем, они заставили их самих остановиться. Одна из выпущенных северянами пуль тяжело ранила командира бригады повстанцев Кирби Смита, и командование перешло к полковнику Элзи. На помощь людям Смита шел со своей бригадой полковник Джубал Эрли, в будущем один из лучших полководцев конфедератов, едва не взявший Вашингтон в 1864 году. В районе 3-х часов пополудни он, следуя приказу Борегара, приближался к левой оконечности армии южан, где шел самый жестокий бой. «Ступив на дорогу, которая вела от дома Льюиса к Манассасу, мы встретили настоящий поток отставших и беглецов, направлявшихся в тыл, — вспоминал Эрли. — Они сообщили, что с нами все кончено. Некоторые из них говорили, что их полки наголову разбиты и что от них нет никакого толку. Можно себе представить, какое «вдохновляющее» влияние оказал этот поток трусов на моих людей, но ни один из них не покинул рядов». Затем навстречу бригаде выехал сам генерал Джонстон. Он лично направил Эрли на левую оконечность фланга. Продолжив движение, бригада встретила кавалеристов Стюарта, наблюдавших неприятелем, и они первыми сообщили хорошие новости: враг находится в замешательстве и вот-вот обратится в бегство. Все еще не веря в удачу, Эрли повел свою бригаду дальше и расположил ее в лесу — слева от бригады Элзи, прямо перед поросшим деревьями склоном хребта Чинн. На гребне этой возвышенности его уже ожидали стрелки из бригады Ховарда, открывшие по людям Эрли беглый огонь, однако конфедератов ничуть не смутил этот не слишком любезный прием. Бригада в боевой линии поднялась по склону хребта, и федеральные стрелки рассеялись, как осенние листья от порыва сильного ветра. Но на вершине Эрли был вынужден на несколько минут остановиться. Путаница с цветами обмундирования (а как уже упоминалось выше, в армии конфедератов были полки, носившие темно-синее сукно, в то время так многие федералы были одеты в серую униформу) уже послужила причиной для целого ряда досадных и трагических недоразумений.
Маль К.М. Гражданская война в США (1861-1865): Развитие военного искусства и военной техники. Смотрите также | |
|
| |
| Просмотров: 534 | | |
| Всего комментариев: 0 | |