|
Третий позиционный район ПРО США: предназначение - мнимое и реальное
И. Романец
Односторонний выход Соединенных Штатов в июне 2002 года из Договора по ПРО ознаменовал собой начало нового этапа развития международных отношений, при котором Белый дом пошел на беспрецедентные шаги в области строительства своих стратегических сил с целью достижения абсолютного военного превосходства - основы, по его замыслу, нового однополярного миропорядка XXI века. Особую роль при этом призвана сыграть глобальная противоракетная оборона.
По состоянию на июль текущего года американцы уже ввели в опытно-боевую эксплуатацию 17 противоракет (ПР) ГБИ (GBI - Ground-Based Interceptor) шахтного базирования (15 - в Форт-Грили и две - на авиабазе Ванденберг), до 20 корабельных противоракет «Стандарт-3» на крейсерах и эсминцах ВМС. Кроме того, в войсках находится около 500 ПР «Пэтриот» ПАК-3, используемых в составе одноименного зенитного ракетного комплекса.
В рамках создания информационно-разведывательного компонента системы завершилась модернизация РЛС на авиабазе Бил (США, штат Калифорния), в Файлингдейлз-Мур (Великобритания) и на о. Шемья (штат Аляска). В районе Алеутских о-вов развернута и готовится к опытно-боевой эксплуатации специализированная противоракетная радиолокационная станция морского базирования. Кроме того, к решению соответствующих задач привлекаются корабельные станции многофункциональной системы оружия «Иджис» и спутниковая система обнаружения пусков баллистических ракет «Имеюс».
В январе 2006 года администрация США заявила о своих планах развертывания третьего позиционного района ПРО в Восточной Европе в период до 2013 года. В его состав на данном этапе предполагается включить десять шахтных пусковых установок противоракет ГБИ, расположенных в Польше, и мощную радиолокационную станцию в Чехии.
Возможное появление вблизи российских границ элементов американской системы ПРО не могло остаться без внимания Москвы. Впервые в истории Соединенные Штаты заявили о своем намерении разместить на постоянной основе в Европе не просто части и подразделения обычных вооруженных сил, а компоненты стратегического назначения. Со стороны Российской Федерации была выражена серьезная обеспокоенность планами Вашингтона, существенным образом влияющими не только на баланс сил на континенте, но и на всю систему глобальной стабильности в целом.
Однако вполне обоснованная и логичная озабоченность России была встречена в США с недоумением: «В чем причины столь резкой реакции Москвы? Неужели 10 ракет-перехватчиков в Польше могут представлять какую-либо угрозу для российских сил ядерного сдерживания, располагающих тысячами ядерных боеприпасов?»
В действительности же ситуация вокруг третьего позиционного района не так проста, как это пытаются представить американцы и их ближайшие союзники. Дело в том, что военное значение ТПР не сводится к весьма ограниченным возможностям десяти противоракет нынешнего образца.
В настоящее время в США разрабатываются все более совершенные средства поражения, включая ПР с разделяющейся ступенью перехвата. Вполне можно ожидать, что военно-промышленный комплекс страны, затратив еще несколько десятков миллиардов долларов, к середине следующего десятилетия создаст такое оружие, которое реально позволит перехватывать современные баллистические боеголовки.
Кроме того, размещение в Чехии мощной РЛС в дополнение к уже существующим радиолокационным станциям позволит просматривать воздушно-космическое пространство практически над всей территорией Российской Федерации и обнаруживать МБР уже на начальном участке их траектории.
Следует отметить, что наличие объекта стратегических вооружений, оснащенного новейшими средствами боевого управления и связи, не исключает последующего размещения на территории этого объекта и ударных средств под тем или иным предлогом.
При этом, системно анализируя последствия создания третьего позиционного района, российская сторона вынуждена принимать во внимание и наличие в США значительного числа систем высокоточного оружия, и развитие новой информационно-управляющей инфраструктуры вооруженных сил, и амбициозные военно-космические планы Соединенных Штатов.
Наконец, совершенно неубедительными выглядят и побудительные причины, по которым Вашингтон принял решение о размещении элементов ПРО в Европе. Не выдерживают никакой критики аргументы о необходимости защиты территории США и их союзников от возможных ракетных атак со стороны Ирана или Северной Кореи.
Американские оценки таких рисков, по меньшей мере, сильно преувеличены. Так, в 1999 году в докладе разведсообщества США «Ракетные разработки иностранных государств и угроза БР на период до 2015 года» был сделан вывод о том, что уже в 2005-2008-м Иран и КНДР могут стать обладателями ракетного оружия межконтинентальной дальности.
Сегодня хорошо видно, что эти прогнозы не оправдались. Подобные технологии в названных странах основаны в первую очередь на наработках, использовавшихся при создании советских ракет типа «Скад». Попытки их дальнейшей модернизации были направлены на увеличение дальности полета, однако привели к ухудшению точности стрельбы и надежности.
Проводимые работы заключались в увеличении объема топливных баков, уменьшении массы головной части и использовании конструктивных «запасов», заложенных в первоначальном проекте ракеты. Для дальнейшего же развития этого вида оружия необходимы не количественные, а качественные конструктивные изменения. Создание более совершенных его вариантов требует перехода к многоступенчатой схеме, использованию отделяющейся головной части, повышению тяги, увеличению времени работы двигателя и т. д. На сегодняшний день ни Иран, ни КНДР такими технологиями не обладают.
В результате становится очевидным, что в ближайшей перспективе вести речь о северокорейской ракетной угрозе для Европы преждевременно хотя бы просто по техническим причинам, не говоря уже об отсутствии сколь бы то ни было объяснимых военно-политических мотивов такой атаки со стороны Пхеньяна. В свою очередь, гипотетические траектории полета ракет с территории КНДР, которые могли бы угрожать США, будут располагаться не в Западном, а в Восточном полушарии, вдали от создаваемого третьего позиционного района (ТПР) ПРО.
Что же касается Ирана, то, по самым оптимистичным для него прогнозам, в период до 2015 года там могут быть созданы ракеты с дальностью полета до 3 500 км, для перехвата которых способны эффективно применяться средства ПРО на театре военных действий.
В целом декларируемая ракетная угроза со стороны Тегерана является гипотетической и обставляется очень многими «если»: если будет принято решение о создании таких ракет, если станут доступны технологии, если иранцы смогут закупить необходимые материалы и т. д. На каждое из этих условий накладывается значительное количество международных ограничений, что делает их вероятность практически равной нулю.
Вызывает серьезные вопросы и утверждение о том, что район базирования ракет-перехватчиков в Польше оптимален для защиты США или прикрытия территории Европы. Как известно, эффективность ПРО повышается в том случае, если ракеты-перехватчики располагаются как можно ближе к точке старта ракет. То есть если бы основной задачей района ПРО в Польше было поражение иранских ракет,, летящих в направлении США, то ракеты-перехватчики логичнее было бы разместить гораздо южнее, например на территории Турции.
Кроме того, в зону обороны ТПР, учитывая радиус действия ракет-перехватчиков, попадает не вся территория Европы - неприкрытой остается южная часть континента. Поэтому для защиты европейских союзников было бы разумнее расположить противоракеты где-нибудь на территории Франции или Италии.
Однако американцы решили обосноваться севернее, но поближе к России. С точки зрения защиты от «иранской ракетной угрозы» это далеко не самый лучший вариант. Зато в плане противодействия российскому потенциалу сдерживания лучше не придумаешь, разве что развернуть ПР в Великобритании. Зона же действия мощной РЛС в Чехии доходит до Урала и Западной Сибири, а ее потенциальное задействование для решения задач информационно-разведывательного обеспечения огневых средств перехвата российских баллистических ракет способно существенно повысить эффективность первых.
В совокупности перечисленные факторы не позволяют Москве беспечно относиться к планам размещения элементов ПРО США в Европе, подрывающим в конечном итоге принцип сдерживания, на котором многие годы базируется система глобальной безопасности.
В связи с этим, понимая опасность наметившихся тенденций в развитии отношений с США и Европой, Президент Российской Федерации В.В. Путин принял
решение выступить с пакетом конструктивных предложений, которые одновременно позволили бы снять реальные или эвентуальные озабоченности Запада относительно возрастания ракетной угрозы и устранили бы обеспокоенность Москвы антироссийской направленностью объектов американской ПРО.
Речь идет прежде всего о готовности РФ передавать США в оперативном режиме данные о пусках ракет, поступающие от российской радиолокационной станции в Габале (Азербайджан).
Подобная информация способствовала бы выработке действительно объективных оценок практических результатов, которых достигают вызывающие озабоченность Вашингтона страны, проводя испытания баллистических ракет. Следует подчеркнуть, что в связи со своим уникальным местоположением указанная РЛС дает возможность контролировать практически все пуски ракет в зоне ее обнаружения, а это обширный регион Ближнего и Среднего Востока.
Одновременно устранялась бы необходимость развертывать РЛС ПРО в Чехии и противоракеты в Польше - были бы созданы условия для того, чтобы размещать средства перехвата гораздо южнее (если, конечно, именно «южная угроза» является предметом реальной озабоченности США). В случае принятия такого решения значительно уменьшилась бы вероятность падения фрагментов перехватываемых ракет на территории европейских государств, что составляет серьезную угрозу для их населения от последствий развертывания района ПРО.
Наряду с передачей Вашингтону необходимого объема данных с Габалинской РЛС практически в режиме «он-лайн» инициатива Москвы включает в себя готовность подтвердить решение о ненацеливании российских ядерных сил, отказаться от развертывания ракетных средств в Калининградской области, пойти на ряд дополнительных шагов.
Кроме того, в интересах выработки общих взглядов на характер ракетных угроз, на пути их предотвращения было предложено организовать соответствующее взаимодействие экспертов как в двустороннем формате, так и в более расширенном составе с привлечением других государств. Например, речь может идти о создании международного центра оценки ракетных угроз, который в перспективе предоставил бы возможность получать доступ всем заинтересованным странам к реальным данным об обнаруженных пусках ракет из региона Ближнего и Среднего Востока.
Первая реакция на российские предложения президента США по итогам саммита «Группы восьми» была позитивной. Однако настораживает тот факт, что, судя по последующим высказываниям высокопоставленных представителей администрации США, в Белом доме пытаются рассматривать российскую инициативу не в целом, а вычленяют и комментируют отдельные ее элементы. Так, прослеживаются попытки представить предложение Президента Российской Федерации В. В. Путина по совместному использованию Габалинской РЛС как косвенное признание российской стороной наличия ракетной угрозы со стороны Ирана. Очевидно, что это крайне неверное понимание сути наших подходов. Россия в настоящее время не признает реальности такой угрозы ни для США, ни для Европы по крайней мере до 2020 года. Предложение же по совместному использованию РЛС в Габале как раз и направлено на экспертное выявление возможного ее возникновения в регионе.
Пентагон сразу выразил свое неприятие инициативы РФ, обосновав это техническими аспектами. В первую очередь отмечается, что радар в Габале, в отличие от специализированных американских РЛС, способен только сопровождать баллистические цели, не обеспечивая возможность наведения на них противоракет. Кроме того, огромные трудности военные эксперты видят в осуществлении сопряжения нашей станции в Азербайджане с другими элементами системы ПРО США. При этом отчетливо прослеживается стремление американской стороны вновь исказить смысл российской идеи, представив Габалинскую РЛС как дополнение к средствам третьего позиционного района.
Вместе с тем важнейшим моментом должно стать понимание того, что предложение России является альтернативой планируемому США развертыванию элементов ПРО в Восточной Европе. То есть Габалинская РЛС никак не может рассматриваться как дополнение к ТПР.
Названные инициативы получили свое дальнейшее развитие уже в начале июля текущего года в ходе переговоров президентов РФ и США в Кеннебанкпорте. В частности, В. В. Путин среди прочего предложил создать центры обмена информацией о пусках ракет в Москве и одной из европейских стран (например, Бельгии), а также повторил предложение в отношении Габалинской станции, заявив о готовности модернизировать ее. п
В заключение следует еще раз подчеркнуть, что все перечисленные мероприятия и другие возможные шаги РФ по сотрудничеству с США в рассматриваемой сфере замыкаются в конечном счете на два принципиальных вопроса: Готовы ли Соединенные Штаты учесть обеспокоенность России угрозой, которую представляет ТПР для нашей национальной безопасности? Готовы ли они проявить добрую волю и заняться поиском взаимоприемлемых решений без ущерба для интересов друг друга?
Официальный ответ Вашингтона на российские инициативы станет лакмусовой бумажкой, выявляющей истинную направленность объектов ПРО США в Польше и Чехии. Если идеи Москвы будут восприняты и это восприятие воплотится в конкретные решения - значит, наши страны действительно идут к сотрудничеству как равноправные партнеры. Если нет, то оправдаются пессимистические прогнозы и станет ясно - вся затея с противоракетной обороной в Европе по своему замыслу полностью антироссийская, пережиток «холодной войны» и, следовательно, требует адекватных ответных действий.
ЗВО №7 2007 с 2-6
Смотрите также
|
